Дама со стилетом

— Ну конечно, согласен, Симон! Я готов всего себя отдать этому делу! — горячо воскликнул Горин.

Глава 6 В КАФЕ «ДИ-ДИ» И В КАБАРЕ «РАМОНА»

Разговаривая, Горин и Кросс вышли на авеню Жоффр, на угол Кардинала Мерсье.

— Пойдемте-ка в кафе и обсудим план действий, — сказал Кросс.

Они вошли в кафе «Ди-Ди». Кросс заказал барышне две чашечки турецкого кофе и занял место в углу уютного очаровательного кафе.

— Что же в наших руках? — проговорил Кросс, задумчиво глядя на потолок и закуривая сигарету. — Надо сгруппировать данные. Убила, вероятно, женщина — раз. Убийство совершено, вероятно, на романтической почве — два. И только… Притом все — «вероятно» и «вероятно»… ничего верного. Но будем исходить хотя бы из этого. Лучшее средство узнать о романах Лямина — это, пожалуй, поговорить с женщиной, с которой он был близок за последнее время. Обычно, даже закончив любовный роман, женщина еще долго интересуется новыми похождениями бывшего друга. Она всегда в курсе его дел. Я не думаю, что мы сделаем ошибку, если начнем наши расследования именно таким образом.

— Но с кого начать? — спросил Горин.

— С кого? Вы помните ту блондинку, которой Лямин так увлекался? Помните, мы еще видели их однажды в «Сиросе»? Затем как-то раз, еще раньше, они катались на катере по Вампу. Помните?

— Ей-Богу, не помню. У Лямина было столько романов и я так мало следил за этим… Право, я не помню, о какой блондинке вы говорите. Я знал только двух его случайных подруг, но давно потерял их из вида. Одна уехала из Шанхая уже давно.

— Ну, не важно… зато я помню. Эта блондинка, русская, служила в одном из магазинов на авеню Жоффр продавщицей. Недавно приятели затащили меня в кабаре «Рамона».

Среди партнерш для танцев я увидел блондинку Лямина. Я спросил ее, как она сюда попала. Она ответила с вызывающим видом, что это не мое дело. Потом добавила резким тоном: «Если хотите знать — спросите своего друга Лямина». Что она хотела этим сказать, — я не представляю себе: тогда это было не безразлично и я не стал ее расспрашивать. Теперь, вспоминая эту фразу, я думаю, что мы поступим правильно, если расспросим блондинку. Авось, какую- нибудь нить и поймаем. Как вы думаете?

— Ну, что ж. Поедем в «Рамону» ловить эту вашу блондинку, — сказал Горин. — Когда?

— Сегодня же, — ответил Кросс. — Не нужно откладывать дела в долгий ящик. Встретимся, поужинаем — и в «Рамону». Идет?

* * *

Горин и Кросс шли по одной из маленьких улочек, примыкающих к авеню Жоффр, той походкой, которой обычно идут люди, никуда не спешащие, не связанные деловой суетой большого города.

Они шли и оба думали об одном и том же.

Этот большой город… Это было так недавно, совсем недавно — только месяцы тому назад. Словно какой-то вихрь закрутил все вокруг, перемешал, перепутал в какой-то дьявольской свистопляске. В те дни Шанхай был страшен и напоминал собою прифронтовые города во время Великой войны.

Аэропланы, бомбы, огонь тяжелой артиллерии, пулеметная трескотня, кровь, трупы, беженцы, болезни, нищета, горе, слезы.

И вот все это позади: Шанхай опять стал мирным, как будто ничего не произошло, как будто все это было в театре — словно только один поворот круга, на котором укреплена сцена и декорации, — и все стало другим.

Итак, они шли одной из грязных улочек Шанхая. Отвратительная от липкой грязи мостовая, галдящая толпа, лавчонки и миллионы запахов, в большинстве очень скверных. И, несмотря на это, — какая-то особенная прелесть, особенное очарование, свойственное только Востоку, то очарование, которое создают мирные буколические картины жизни китайского города.

Вот вокруг большого глиняного горшка сидит компания бронзовых, мускулистых кули и с аппетитом поедает лапшу, которая своим видом и запахом отнюдь не напоминает очаровательную итальянскую спагетти.

Маленькая китаяночка выбирает себе на платье из груды свернутых в куски материй — зеленых, розовых, красных, лиловых.

Жалобно завывая, идет слепой, неуверенно и робко нащупывая дорогу палкой.

В окне небольшого магазина выставлен аквариум — и прямо на прохожих пялят немигающие глаза странные, диковинные рыбы — такие, каких нигде не увидеть в мире, кроме Китая.

В другой витрине — самые удивительные вазы, статуэтки, посуда. Прохожего поражает ажурная работа, бездна вкуса, кропотливость и терпение китайского художника-мастера.

Очаровательная китаянка — стройная, легкая, гибкая, изящная — плывет мимо, словно не двигая ногами, и загадочно мерцают ее странные, узкие, прекрасные глаза, с которыми прохожий (а может быть, и не случайно) встречается своими любознательными глазами.

Важно надувшись, плавно раскачивается китайский богач. Заплывшая жиром физиономия, шелковый голубой халат, трясущийся, как желе, живот, надменный взгляд. Возле него, подобострастно семеня и едва не приседая, юлит слуга, нагруженный покупками.

И над всем эти — типичный шум большого китайского города, сложенный из гортанных выкриков, свистков, звонков, барабанного боя, диких завываний уличных продавцов.