Дама Тулуза

Пешие спасали свою жизнь, ища укрытия.

Рожьер снял с плеча арбалет. Как и все, он хорошо различал Симона. Гордец Симон не поленился надеть свой плащ, и золотой лев метался по его груди и спине: я здесь!

Рожьер пустил стрелу, но в суматохе промахнулся. Симон приметил арбалетчика и двинулся к нему, задерживаясь для кратких поединков по дороге. Но Рожьер, как и в прошлый раз, не принял боя с Монфором и отошел прежде, чем Симон успел приблизиться.

Постепенно светало. Когда солнце приподнялось над горизонтом, стало ясно, что франкам придется отступать. Они постепенно начали отходить по левому берегу в сторону Базакля, где был брод. Арагонцы теснили их и гнали. Теперь, когда настало утро, Симон, наконец, увидел, что франков вдвое меньше, чем их врагов.

Вот уже слышен шум воды на перекате и на противоположном берегу Гаронны хорошо видны мельницы. У мельниц ждет, не скрываясь, большой отряд копейщиков. Да кто же вам, мессен де Монфор, позволит здесь переправиться!

За спиной у Симона кричали:

– Наварра! Наварра!

Франки отходили к Мюрэ.

Баржи по-прежнему покачивались у левого берега.

Наваррцы достигли причала почти одновременно с франками. У самого уреза воды снова закипел бой.

В сумятице, теряя одного человека за другим, франки спешно грузились на баржи. Они торопились отплыть.

Симон с небольшим отрядом повернулся к наваррцам лицом и с того мгновения ничего больше не видел и не слышал.

Не видел он, как легкая конница бросается вплавь через реку и как многие тонут, не добравшись до середины потока.

Как стрелы находят одну цель за другой.

Как по сходням и прямо из воды лезут на баржи спешенные франки.

Как затаскивают раненых, орущих от боли.

Как бесятся и ржут испуганные кони, норовя цапнуть зазевавшегося.

Роняя в воду сходни, рывком отходит от берега первая баржа. Франки берегут щитами корабельщика с багром и шестом, чтобы того не поразила стрела.

За первой баржей, неловко кренясь, отходит вторая.

Симон продолжает биться, не подпуская к переправе наваррскую конницу. Справа и слева от Симона погибают франки, но он и этого почти не замечает. Он сражается, будто погрузившись в смертельно опасный, одному ему внятный сон.

А баржи одна за другой выплывают на стремнину, и река относит их вниз по течению, к знакомой корабельщикам отмели, от которой начинается удобный путь на правый берег.

И вот остается последняя баржа. Сходни уже втянули. Франки из симонова отряда, бросив бой, скачут к воде.

Симон остается один, последний. И последним отворачивает от врагов своего тяжелого, закованного в броню коня и гонит его прочь.

Багры уже впились в берег, медленно отводя неповоротливую посудину на глубокую воду. Не останавливаясь, Симон бьет коня шпорами. Конь взвивается и прыгает – огромный, как слон, с тяжелым всадником на спине.

Царапнув низкий борт и разбив доску обшивки, передние копыта срываются. С оглушительным плеском, подняв огромный водопад сверкающих брызг, Симон уходит под воду.

Вся Гаронна, казалось, взорвалась в тот миг криком.

Орали арагонцы – несколько лет назад они потеряли под Мюрэ своего короля и рвались отомстить за это Симону.

Вопили наваррцы.

Ликовали тулузцы.

Смеялись братья Петрониллы – оба потные, окровавленные, в пыли и копоти.

А на баржах молчали, онемев от ужаса.

На несколько мгновений мир остался без Симона де Монфора, и вдруг стало ясно, как много места занимал этот человек.

Затем почти все на последней барже разом кинулись к тому борту, где сгинул Симон. Баржа опасно накренилась. С проклятиями корабельщики принялись отгонять рыцарей, чтобы те не опрокинули судно. Наконец у борта остались всего несколько человек и среди них – тот злющий копейщик, который у Базьежа не побоялся обвинить Симона в трусости.

Сейчас он свесился за борт, высматривая что-то в воде. Ему показалось…

Корабельщики налегли на шесты.

Солдат поднял голову и заорал на провансальском наречии:

– Мать вашу, стойте!..

– Нас тут перестреляют! – крикнули ему в ответ. – Утопят вместе с твоим Монфором!

И снова оттолкнулись шестами. Баржа шевельнулась и пошла.

Солдат вскочил, сбив корабельщика с ног, и выхватил у него багор. Замахнулся на лежащего, чтоб не помешал, и опять навис над бортом.

Что-то темное медленно копошилось в глубине. Солдат подцепил багром и…

Темное пошло наверх удивительно легко. Всплеск – и показалось запрокинутое лицо с раскрытыми глазами, по которым текла вода.

Солдат бросил багор под ноги и подхватил Симона за подмышки. Полуобернувшись, крикнул:

– Да помогите же!..

Едва Симон поднялся из воды, как тотчас же стал очень тяжелым. Его с трудом втащили на баржу и брякнули.

Симону удалось высвободиться из стремян. Конь пошел ко дну, увлекаемый доспехом.

Несколько стрел вонзились в борт баржи.

– Берегите корабельщиков! – закричал кто-то из франков. – Отходите же! Отходите!..

Баржа вышла на стремнину.

Солдат ловко разрезал ножом ремни на симоновом доспехе, содрал и отбросил кирасу, перевернул графа вниз лицом и выдавил из него воду.

Симон ожил: начал кашлять и плеваться. Солдат засмеялся, упираясь локтями в широкую графскую спину. Симон выругался и велел отпустить.