Дама в черной вуали

Я очень взволнован, чтобы ответить ему. Я складываю свой указательный палец вдвое и стучу. Тук-тук-тук! Как это делала красная шапочка в тот день, когда страшный волк съел ее бабушку. Но никто мне не отвечает. Очевидно, Болемье спит сном праведника.

Я стучу еще раз и еще раз безрезультатно! Пытаюсь открыть дверь. Не поддается: заперта изнутри. Пускаю в ход свой «сезам», но тщетно: прохвост закрыл дверь на защелку. Но радует то, что он находится в номере. Стучу снова... Ни звука в ответ.

Инициативу берет в свои руки Берю. Он начинает дубасить в дверь своими огромными кулачищами. И снова тишина...

— Возможно, эта комната соединяется с соседней? — предполагает Пино, сторонник дедукции.

— Вполне возможно! Пойди поищи дежурного по этажу!

Но идти никуда не надо: дежурный сам подходит к нам.

— Не открывает? — спрашивает он.

— Нет. Дверь закрыта изнутри на защелку. Нельзя ли попасть в этот номер через соседей?

— Нет.

— Окно?

— Выходит на улицу.

Нет времени вести долгие беседы. Не спрашивая ни у кого разрешения, Берю разгоняется и налетает на дверь.

Она трещит, распахивается, и Толстяк в своем неудержимом порыве исчезает в сумерках комнаты...

Мы слышим грохот бьющегося стекла и вопль.

Это Берюрье, влетев в комнату, переворачивает стол, на котором стояла ваза с цветами. Цветам ничего,— они искусственные. С вазой хуже! И голова моего преданного компаньона украшается еще одной шишкой.

Болемье лежит в постели на спине. Застывшие глаза, посиневшие губы... Он мертв...

— Отравлен,— констатирует Пино.

— Ты думаешь?

— Да. Я даже могу назвать яд... Это... Нет, никак не вспомнить.— Пино почесывает голову, вызывая снегопад перхоти на чудом уцелевший воротник пальто.— Это яд почти мгновенного действия... Он без запаха и вкуса... Глотаешь его, и через час с лишним отказывает сердце.

Служащий «Терминуса» начинает причитать:

— Какая неприятность!

— Когда он появился в отеле?

— Около пяти утра.

— Около пяти... Скажите, он был с чемоданом, с сумкой?

— У него ничего не было.

— Даже пакета в руках?

— Даже пакета! Он сказал мне: «Я ненадолго!»

Несчастный! Он пришел в отель уже после встречи с инкогнито. Я полагаю, что у поезда его встретил агент Гранта. Потом они зашли в буфет, чтобы уладить свои дела... Агент талантливо сработал, без прокола. Немного яда в стакан с соком. А через час — пожалуйста: готовьте венки!

— Серьезное дело! — оценивает ситуацию Толстяк, потирая шишку на голове пятифранковой монетой.

Я тщательно осматриваю одежду умершего, аккуратно сложенную в кресле. В кармане пиджака нахожу сверток. В нем десять тысяч долларов в крупной купюре... Плата за измену!

— Приехали,— говорю я своим соратникам.— А вы,— обращаюсь к хлюпающему носом дежурному по этажу,— позвоните в полицию.

Мы уходим. Спуск в лифте в этот раз для Пино заканчивается благополучно.

* * *

Вокзальный буфет всегда полон посетителей. Заметив с порога тяжелый, словно пятитонное колесо взгляд кассирши, направляюсь к ней.

— Мадам, не заметили ли вы сегодня под утро двух посетителей в вашем буфете? Один из них должен быть похож на одного из этих, что на фотографии.

Бросив на нее беглый взгляд, кассирша уверенно произносит: «Вот этот!», показывая пальцем на Болемье.

— Скажите, а как выглядел его собеседник?

— Это была женщина!

Очень любопытно; я не ожидал появления женщины в этой истории «А ля укуси меня невропатолог!»

— Как она выглядела?

— Она была в трауре...

Кольнуло в сердце:

— То... есть...

— Она была в черных одеждах, а на голове шляпа с черной вуалью.

— Значит, ее лица вы не видели?

— Нет... Они заняли вот этот столик в углу. К тому же дама сидела ко мне спиной.

— И долго они были здесь?

— Не очень. Они перекусили. Потом этот месье, что на фотографии, подошел ко мне, желая купить турецкие сигареты. Наверное, для дамы.

«А в это самое время женщина в трауре добавила в стакан с соком крысиного яда».

— Что было потом?

— Они вскоре ушли.

— Рост дамы? Высокая, худая?

— Средняя.

— Очень существенная примета! Ну, а что-нибудь необычное в ее облике вам бросилось в глаза: горб, например, костыль?

Буфетчица хохочет:

— Этого бы я не могла не заметить!

С этой уродины больше ничего не вытащить, даже часа любви!

Своих джентльменов я нахожу у барной стойки. Перед каждым из них стоит по стакану «Мюскаде»^[24] Пино опережает меня своим аргументом:

— Говорят, что это вино хорошо промывает почки!

— Вам бы лучше промыть головы,— подаю я им дельный совет и прохожу мимо к телефонному аппарату, чтобы позвонить Старику.

— Сан-Антонио, это очень важно! Вы должны найти документы!

— Но как, шеф? Следы оборвались! Через час корабль снимается с якоря... Двенадцать тысяч пассажиров, половина которых уже на борту...

— Садитесь и вы!

— Что?

— У вас будет целых шесть дней, чтобы найти того, кому были переданы документы и макет. Поймите, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они попали в Нью-Йорк!

— Но, шеф, у нас ни виз, ни паспортов, ни денег! Как же мы сядем на корабль?

— Я организую!.. Вас будут ждать на посадке...

— А мои люди?

— Вы берете их с собой! Три флика на борту,— это не так и много!