Дама в черной вуали

За шпионом следят днем и ночью, но создается такое впечатление, что Грант прибыл в Панаму, чтобы пожить в свое удовольствие. Его видят в кабаре высшего класса, распивающего шампанское и меняющего по десять женщин за ночь... Или пожирающего молочного поросенка в шикарном ресторане, где одно блюдо стоит как целый обед достаточно богатой семьи. Это уже совсем вызывающе, так как Грант по происхождению турок!.. Моргуну удается проследить за встречей шпиона и этого самого типа, за которым мы и наблюдаем сейчас, Пинюш и я. Разговор идет на повышенных тонах. Поведение типа Моргун объясняет его несогласием со шпионом. Когда собеседники расстаются, то Моргун, как моргун, делает промах: вместо того, чтобы идти за Грантом, он решает проследить за новым объектом, очевидно, сообщником шпиона международного класса, считая, что местопребывание Гранта ему и так известно... И попадает пальцем в небо, так как Грант не появляется больше в отеле, и кажется, вообще исчезает с поля видимости спецслужб.

Что же касается нового объекта, то он, пробродив по городу целый день, словно неприкаянный, вечером заходит в достаточно шикарный отель и снимает в нем под вымышленным именем (в этом мы точно уверены!) номер на целую неделю.

Забравшись в него, он вот уже второй день сидит словно в заточении.

Он ждет! Это понятно!

Что или кого?

Наши наблюдения пока ничего не дали. Приходится ждать так же, как ждет и он. Я уверен, что именно сегодня должно что-то измениться в этой ситуации.

Конечно же, мы могли бы скрутить этого господина и как можно повежливее расспросить его, о чем это он шептался с Грантом на берегу Сены. Если бы не такое странное поведение этого типа!

О'кэй! Вот такое начало этой истории.

Мне понятно ваше брюзжание: вам нетерпится поскорее узнать дальнейшее развитие событий. Поверьте, мне тоже хотелось бы знать это! Поэтому будем терпеливы!

— А пока, мужики, делайте как я,— чтобы убить время, попробуйте понаблюдать за мухами на потолке и даже сосчитать их!

* * *

Я закуриваю «Житан»^[4], но будучи малоопытным курцом, тут же гашу ее.

— Что нового? — спрашиваю я бдительного наблюдателя.

— Ничего...

— Погоди, меня посетила мысль.

Я поднимаюсь с кровати все под те же агонирующие звуки, набрасываю куртку и выхожу.

В конце коридора, упирающегося в. лестницу, встречаю интересную парочку, поднимающуюся по ступенькам вверх на седьмое небо. Он, толстый, полнокровный мужчина, нескладный, сопящий, словно эскадрон лошадей. Она, достаточно элегантна, в своих ботинках на меху, в шубе из натурального кролика, с целлулоидной диадемой в волосах! У нее все на месте: в бюстгальтере и ниже. У нее сине под глазами и красно под носом. У нее, должно быть, неплохие манеры в интимных ситуациях... И еще у нее двухметровый шарф на спине и пятнадцать метров тротуара у отеля, где и подобрал ее этот боров.

Она отстегивает мне улыбочку, одну из тех, на которую клюнул этот асматик, вынужденный теперь пыхтеть три этажа подъема.

— Ты что, Лулу^[5], совсем-совсем один? — интересуется она любезно.

— Да, мадам,— отвечаю я скорбным голосом.

— И куда же ты идешь, Лулу?

— В Померанию, мадам, как все знакомые мне лулу!

Она желает мне использовать это путешествие наилучшим образом, совершить в нем массу шокирующих дел! И я, вняв ее пожеланиям, сажусь на перила и скатываюсь вниз! Вот вам и первое шокирующее дело!

Содержательница альберго^[6] сидит за загородкой, словно кактус в горшке. Конечно же, она со спицами, и вяжет приданое для новорожденного кузины невестки младшего сына священника церковного прихода.

— Я могу позвонить?

Она посылает мне улыбку со знаком качества зубной пасты «Колгэйт».

— Прошу вас...

Я уточняю в своей записной книжке номер телефона отеля, в котором в самоизоляции находится наш клиент. Владелец его говорит бубнящим голосом, как будто бы одновременно запихивается артишоками.

— Это говорит комиссар полиции Сан-Антонио.

— Слушаю вас...

— Скажите, не звонили ль только что нашему клиенту?

— Звонили.

— Кто спрашивал его?

— Мужской голос.

— И как он назвал того, с кем хотел поговорить?

— Никак... Он попросил соединить его со смуглым жильцом со шрамом на виске, который поселился два дня назад без вещей.

— Любопытно... Они долго разговаривали?

— Ваш клиент не снял трубку... Кончилось тем, что я вынужден был сказать звонившему, что поскольку жилец не берет трубку, то, значит, он вышел из номера.

— Какой была его реакция?

— Он рассмеялся...

— Спасибо.

За моей спиной раздается грохот: это спешащий ко мне Пино, пропустив одну ступеньку, скатывается кубарем с последнего пролета лестницы.

— Скорее! Скорее! — Орет он.— «Наш» только что вышел из номера.

* * *

— Ты уверен? — спрашиваю я коллегу, помогая ему встать на ноги.

— Никакого сомнения! Он причесался, одел пиджак и вышел.

Я выбегаю на улицу. Пино старается не отставать от меня. Нам нельзя ни в коем случае позволить скрыться клиенту. Если это случится, то вашему покорному слуге, по имени Сан-Антонио, высшие чины сыграют прощальный марш «Выход в конце коридора».

Несясь по тротуару, я даю инструкции преподобному Пино: