Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле

Например, стоило ему согласиться, что полотенце действительно его, как тут же следовал грозный вопрос: «А почему тогда на нем длинные черные волосы?»

Поэтому в случае назревающего скандала — к примеру, такого, как сегодня — Митя Канарейкин предпочитал не вслушиваться в ее беспочвенные обвинения, а молча исчезнуть из дома и отправиться к приятелям, в просторный гараж на краю города, где почти каждый вечер собирались «Ангелы ада».

Там его понимали. Там можно было забыть о визгливом Каринкином голосе и погрузиться в настоящий мужской мир — мир мощных моторов, скрипучей кожи, серьезных, значительных разговоров, а самое главное — в мир скорости, бьющего в лицо ветра и убегающей под колеса байка ночной дороги…

Надо признать, что сегодня повод для скандала у Карины был: она уже неделю назад просила мужа починить стиральную машину, но у Мити, конечно, находились более важные и неотложные дела. Однако это еще не значит, что нужно бесконечно компостировать мужу мозги своими бабскими проблемами…

А Карина действительно оседлала своего любимого конька.

— Был ли у меня хоть один седой волос? Я была натуральной блондинкой солнечного оттенка! А теперь мне приходится каждый месяц краситься, и то на хорошую краску денег вечно не хватает! Ты не можешь на нее заработать, а если где и раздобудешь копейку — тратишь ее на свой поганый мотоцикл, а мне приходится пользоваться смесью «Оптимистка», а от этой «Оптимистки» скоро последние волосы вылезут!

«Чтоб ты совсем облысела!» — мстительно подумал Митя, натянул скрипучую кожаную куртку с размашистой надписью «Ангелы ада» и зашагал к двери.

— Козел безрогий! — бросила Карина в его широкую, затянутую черной кожей спину.

Митя удовлетворенно отметил про себя, что хоть и козел, но все же безрогий, и захлопнул за собой дверь.

Через полчаса он уже подошел к двери гаража.

Здесь его ждал неприятный сюрприз: дверь была закрыта на большой висячий замок.

Сделав серьезное интеллектуальное усилие, Канарейкин сообразил, что сегодня не вторник, когда обычно встречались «Ангелы», а совершенная среда. Однако возвращаться домой не было ни малейшего желания. Ключ от гаража у Мити был, и он решил, раз уж не выйдет пообщаться с друзьями, пообщается хотя бы со своим железным конем. Мотоцикл — это тоже друг, больше того, это самый лучший друг настоящего мужчины: молчаливый, преданный, надежный.

Митя достал ключ из кармана куртки, открыл замок и вошел в гараж.

Здесь было тихо, темно и замечательно пахло — смазкой, машинным маслом, бензином и металлом. Настоящие мужские запахи.

Митя не стал включать верхний свет. Он в полутьме прошагал к тому боксу, где держал своего железного коня, и включил лампочку под потолком бокса.

Мотоцикл у него был не самый лучший.

Конечно, при его более чем скромных доходах нечего было и мечтать о великолепном, сверкающем хромом и никелем тысячекубовом «харлее-дэвидсоне». Даже новенькая «ямаха» была Мите не по карману. Но он любил свой байк — «судзуки» девяносто восьмого года, мотор шестьсот кубиков, красное кожаное седло, девяносто лошадиных сил, максимальная скорость сто восемьдесят километров в час…

Правда, ему еще ни разу не удалось выжать из своего байка эти сто восемьдесят — раздолбанные козодоевские дороги этого не позволяли, — но до ста пятидесяти он пару раз разогнался…

Митя погладил руль своего любимца и мечтательно улыбнулся.

Сейчас он выведет его на дорогу и промчится по ночному городу наперегонки с ветром, грохоча мотором и пугая бродячих собак и сонных обывателей…

Вдруг дверь гаража едва слышно скрипнула.

— Кто там? — окликнул Митя, вглядываясь в темноту.

Никто не отозвался, но возле входа осторожно скользнула какая-то неясная тень.

В гараже было темно, включенная в Митином боксе лампочка не разгоняла этот мрак, а делала его еще гуще и непроницаемее.

— Ты, что ли, Серый? — спросил Канарейкин чуть тише.

Неизвестный не откликался.

— Юрка?! — позвал Митя. — Костоломов?

Тут он вспомнил, что Костоломова на днях убили, и под ложечкой у него неприятно засосало.

— Гошка? — еще раз попытался он угадать. — Кончай придуриваться, зажги свет, пивка выпьем…

Незнакомец по-прежнему не отзывался.

Канарейкин подумал было, что ему вообще померещился скрип двери и движение у входа, но тут снова в темном гараже раздались довольно отчетливые шаги.

— Эй, да кто там ходит? — В Митином голосе раздражение смешалось с легким испугом. После смерти Костоломова от незваных ночных гостей можно было ожидать всякой пакости.

Он вооружился монтировкой и направился к двери, настороженно вглядываясь в темноту.

Собственно, шел он не к двери, а к расположенному рядом с ней выключателю, чтобы включить верхний яркий свет и окончательно разобраться в ситуации.

Когда до выключателя оставалось всего несколько шагов, Канарейкин вдруг заметил боковым зрением какое-то мимолетное движение справа по курсу.

Он резко развернулся, поднял монтировку, вгляделся в темноту… и увидел на верстаке ритмично раскачивающуюся детскую игрушку, куклу-неваляшку с большими круглыми глазами.