Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле

Он стоял возле неказистого здания вокзала, выкрашенного в канцелярский грязно-желтый цвет, с неаккуратно приляпанными к фасаду белыми колоннами. Возле входа в вокзал пышно цвели на клумбе георгины и астры и стояла свежевыкрашенная зеленая скамья. Вот из-под этой-то скамьи высунулась вдруг чумазая детская физиономия, и совсем неподходящий к ней хриплый голос спросил:

— Это ты Леху ищешь?

— Допустим, — уклончиво ответил капитан и сделал шаг вперед, чтобы отсечь мальчишке возможный путь к отступлению.

— Ты чё, мужик, поймать меня хочешь? — Мальчишка усмехнулся. — Много о себе думаешь! Меня не такие поймать пытались, при своих остались! Если насчет Лехи интересуешься — можно обсудить условия… информация продается…

— А ты кто? — поинтересовался Зеленушкин.

— Гриб в пальто! А тебе это зачем?

— Да так, из чистого интереса! — Капитан пожал плечами.

— Если из чистого интереса, то я — Мишка-Воробей.

— И какие же твои условия, Мишка-Воробей?

— Триста сорок рублей девяносто копеек!

— Во как! Откуда же такая исключительная точность?

— А вот смотри: две бутылки колы, три пирожка с капустой. — Мишка перечислял, загибая пальцы. — Чипсы с сыром, мороженое «Бомба» и еще жвачку на десерт…

— Ну ты молодец! — одобрил капитан. — Точно знаешь, к чему стремиться! Есть у тебя цель в жизни!

— Ну так что — принимаешь мои условия?

— А ты точно знаешь, где сейчас Леха? Может, ты меня разводишь, как лоха последнего.

— Зуб даю.

— А что тебе зуб? У тебя сейчас эти выпадут, а завтра новые вырастут…

— Ну я тебя на место отведу, там и рассчитаешься!

— Идет! — Капитан шагнул к Мишке.

— Эй, мужик, руки прочь от свободной Африки! Держи дистанцию два корпуса, если не хочешь попасть в аварию!

— Ишь ты какой! — усмехнулся Зеленушкин и пошел за мальчишкой, соблюдая дистанцию.

Тот провел его за здание вокзала, мимо водокачки, вдоль запасных путей и подвел к заколоченному пакгаузу.

— Вон тут он прячется! — Мишка показал капитану неприметную дверку в стене пакгауза. — Гони монету!

Зеленушкин достал кошелек, но в последний момент подозрительно взглянул на своего провожатого:

— Эй, а что это ты его заложил? Ты же вроде нормальный пацан, а у нормальных пацанов стучать не положено!

— Ага. — Мишка набычился. — А Леха мне уши надрал, а потом собаке моей лапу камнем зашиб! И вообще, здесь моя берлога, а он меня отсюда прогнал! Осуществил это… рейдерский захват недвижимости!

— Ясно! — Зеленушкин протянул мальчишке деньги, добавив к условленной сумме еще пару сотен. Хоть и жалко было денег, но парень уж больно худой, пускай подкормится маленько.

Мишка тут же исчез, как сквозь землю провалился.

Капитан огляделся, нашел пустой ящик из-под пива, поставил его рядом с дверью пакгауза, уселся на него, подставив лицо ласковому осеннему солнышку, и приготовился к длительному ожиданию.

Ждать капитан умел.

Его научили этому долгие годы работы в милиции, часы, проведенные в засаде, когда от его выдержки и хладнокровия зависел успех операции.

Впрочем, на этот раз особенно долго ждать не пришлось.

Не прошло и часа, как дверь пакгауза скрипнула, и из нее выбрался Леха Семечкин.

Леха и в лучшие свои времена не отличался опрятностью и внешним лоском, но теперь, после ночи, проведенной в пакгаузе, он выглядел как последний бомж. Одежда была перемазана глиной и угольной пылью, в волосах торчала солома.

Леха опасливо оглядывался по сторонам, когда на его плечо легла тяжелая рука закона.

На самом деле рука была не слишком тяжелая, но крепкая и уверенная, с короткими, желтыми от никотина ногтями. Это была рука капитана Зеленушкина.

— Я ничего не видел, ничего не знаю и вообще не был на той фабрике! — заверещал Леха и попытался дать деру, но капитан вцепился в его воротник и, прижав Леху к стене пакгауза, строго произнес:

— Не сбежишь, Семечкин! Пакгауз оцеплен!

Леха извернулся, взглянул на капитана, и на его лице проступило явное облегчение.

— Так это милиция, что ли?

— Совершенно верно, милиция! Капитан Зеленушкин! — И капитан сунул под нос Лехе удостоверение.

— Ох, а я-то испугался…

— Ох, а я-то испугался…

Первый раз в жизни капитан Зеленушкин видел, чтобы задержанный испытывал при виде милиции такое облегчение.

— Я-то испугался… — повторил Семечкин. — Я думал, это он меня нашел…

— Он? — переспросил капитан. — Кто такой он?

Леха прикусил язык, да слово — не воробей, вылетело — не поймаешь.

— Колись, Семечкин! — потребовал капитан. — От кого ты прячешься? Кто тебя ищет? И что случилось на фабрике?

— На какой фабрике? Ничего не знаю ни про какую фабрику! — заюлил Семечкин.

— Ты же сам только что сказал, что не был на той фабрике, значит, знаешь, о чем речь!

— Как же я могу знать, если не был?

— Ну, Семечкин, лучше колись! А то ведь у него наверняка всюду есть свои люди, и он уже знает, что ятебя ищу, и знает, куда я пошел. Так что я-то уйду, а он тут и появится!..

Семечкин заметно побледнел и затравленно огляделся по сторонам.

— Лучше расскажи все, что знаешь. Тогда я тебя спрячу и безопасность тебе гарантирую.

— Да что ты можешь гарантировать! — недоверчиво протянул Леха. — Что ты вообще против него можешь сделать!