Дама в палаццо. Умбрийская сказка

— Перестань беспокоиться, Чу. Не подыскивай для меня работу. Мне и здесь хватит дела. Я не собираюсь умирать с голоду и разводить мышей в бороде. Не собираюсь умирать. Вы покидаете меня не больше, чем я покидаю вас. Мы просто будем жить каждый своей жизнью. Вы уже спасли меня, Чу. Флори, Фернандо и ты уже это сделали. Видишь ли, когда я умру, я не умру, никем не любимый. Так что со мной все хорошо. Не суетись и не цепляйся за меня. Меня это только нервирует. Я в порядке, Чу, мне лучше. Правда.

Мы упаковали все, что влезло, в коробки и ящики и снова позвонили в «Гондрад», чтобы загрузить их и мебель в большой синий грузовик. Почти готовы были увидеть нелегальных албанцев, перевозивших нас из Венеции два года назад, но эта бригада оказалась тосканской. Тоже нелегальной. В уходящем свете мы стояли перед крыльцом, глядя, как водитель поднимает борт грузовика и лезет в кабину. Он должен был отвезти все прямо на склад, указанный Самуэлем. Коробки, предназначенные для временного дома, поместились в «БМВ». Я вошла в дом, пробежалась по комнатам, словно искала что-то забытое. Я ничего не забыла. Ни голоса Флори. Ни ее больших топазовых глаз, глядевших на меня с ее места у окна. Ни мальчика, который стал Князем. Ни его отца. Ни его матери. Заклиная дьявола, я услышала скрежет грузовика Барлоццо по камням заднего двора.

— Просто решил снабдить вас в Этрурию приличным вином, — сказал он, поднимая крышку нашего багажника и запихивая бутылки между коробок.

— Так ты приедешь на ужин в следующую субботу, да? — спросила я. — Это через неделю от завтрашнего дня. Я позвоню в бар, чтобы тебе напомнили, но может, мы раньше заедем в твои руины — там всего час дороги… — Он обнял меня костлявыми руками, чтобы заставить замолчать.

— Не комкай конец.

Я шагнула на ступеньку, сказав, что выключу свет, горевший во всех комнатах. Но Князь возразил: нет, пусть горит. Я не поняла, было ли это мелкое проявление нелюбви к Луччи или он не хотел, чтобы я оглядывалась на темный дом.

— Вы поезжайте. Поезжайте, а я все закрою.

Он стоял, разглядывая дом — разбитый старик, глядящий в окно на былого мальчика. Я знала, что он видит себя, видит ее и других, сцены быстро сменялись: свет, холод, темнота, шепот, крик. И я знала, что это в самом деле конец. Князь последний раз обходит старый дом. Я начинала понимать, почему он так настаивал, чтобы мы от него отказались. Только теперь он тоже мог уйти.

По дороге от Сан-Кассиано до автострады, до Фабро, до поворота на Орвието было тридцать шесть километров. Мы не далеко уехали, но Орвието находился в другом мире. От сонной тосканской деревушки, притулившейся между овечьими загонами к огромному каменному острову, выросшему в доисторические времена. Город казался паланкином, медленно плывущим над янтарным туманом. Мы за прошедшие недели столько раз поднимались к нему по холму, что мне следовало бы привыкнуть к его невероятной красоте. Я не привыкла. Сегодня мы здесь останемся. Будем здесь жить.

По какой-то возникшей в последний момент и, разумеется, оставшейся неизвестной причине, получить ключи от временного дома мы могли только назавтра. Самуэль позвонил в бар, чтобы оставить это сообщение и заодно предупредить, что у него есть для нас сюрприз. Не подъедем ли мы к его офису в семь часов?

Милая старая Вера с глазами-устрицами записала все это на бумажной салфетке своими крупными косыми каракулями и вручила нам, словно карту острова сокровищ. Потом продекламировала вслух и велела повторить, будто отправляла детей за покупками. Мы не прощались ни с ней, ни с посетителями бара, полагая, что тридцать шесть километров — не расстояние. «Мы будем часто приезжать», — говорили мы. «И вы будете приезжать в гости», — говорили мы, хотя за эти два года ни разу не возвращались в Венецию. Одни вехи в жизни сменяются другими.

Когда мы оставили машину за общественной библиотекой в Орвието, я почувствовала вполне понятную усталость и грусть, и меня ничуть не интересовал сюрприз Самуэля.

Он ожидал нас в переулке у своей конторы. Как я и думала, он не стал объяснять причин изменения в планах, зато сказал, что заказал для нас отличный номер в «Пикколомини» и тихий ужин в траттории на Виколо Синьорелли — в переулочке, отходившем от Виа дель Дуомо напротив палаццо Убальдини.