Дамаск

Она отшивает мальчиков, ей хорошо известны их неловкие попытки начать многообещающую дружбу. Она безуспешно пытается быть похожей на остальных девочек в черных туфлях, в черных коротких юбках и черных вареных свитерах. Все в честь Ривера Феникса, для которого, к сожалению, завтрашнего дня не существует. Хейзл все равно не похожа на других девочек. На свой пятнадцатый день рождения, поняв, что хуже уже не будет, она за одну ночь превратилась в блондинку.

Перед ней стоит Сэм Картер. С трудом подбирая слова, он изрекает:

– Привет, Хейзл.

У него приятная улыбка, и Хейзл не может не признать, что он выглядит неотразимо в своем смокинге, прямо как вампир. Он спрашивает ее, помнит ли она его толстым. Она что, не заметила как он похудел?

– Да, классно.

– Я хожу в тренажерный зал, – говорит Сэм Картер.

А Хейзл думает: к чему болтать, тебе же хочется лечь на меня и засунуть туда свою штуку. Кажется, он в шоке, и Хейзл понимает, что она просто не могла не сказать это вслух. Ой, извини, прости, пожалуйста, не хотела.

– Но тебе же хочется, да? Тебе же этого хочется.

Сэм Картер умилительно просит ее быть с ним поласковее. Кажется, воображает, что этот вечер был специально подстроен для их первого свидания.

– Как-нибудь в другой раз, Сэм.

– Правда?

– Я имела в виду – пошел к черту. Хватит постоянно улыбаться, как идиот.

Как и следовало ожидать, Олив явилась на вечеринку без приглашения, будто школьные правила не распространяются на девочек с парализованными ногами. До аварии, если Хейзл не изменяет память, Олив была совершенно другим человеком, не такой как сейчас, легкой на подъем, суперзаводной девчонкой. Она любит мальчишек и опасные виды спорта, будто чувство страха навсегда пропало в тот момент, когда она обнаружила, что несчастья все равно случаются, боишься ты этого или нет.

Она моментально собирает толпу любопытных, стоит ей только начать свое гадание по ладони какому-нибудь двойнику Юэна Макгрегора. Тот, естественно, покупается, хотя скоро она начнет вещать, какие несчастья ему уготованы. Она всегда предсказывает несчастья, иначе ей никто не верит, и она уже предсказала Хейзл, что ее первый опыт с мужчиной будет чудовищен, ужасен, в самом прямом смысле слова.

– Хорошо, ты права, – говорит Сэм Картер. Он заливается краской до самых корней светлых волос. – Я действительно хочу переспать с тобой. Я нахожу тебя очень такой… совершенной. Я нахожу тебя привлекательной с сексуальной точки зрения.

– Ты пьян?

– Ну и что?

– Не знаю, – говорит Хейзл, – мне кажется, что это все равно ничего не меняет.

Может, Хейзл тоже напиться? Так будет проще, даже если потом она не будет ничего помнить. В пьяном виде она не будет воспринимать все так серьезно. Что может быть беззаботнее, чем надраться накануне необратимых перемен в жизни. А может, жизнь нельзя изменить, если ты пьяна? К сожалению, можно, как это ни грустно. Так всегда и бывает.

Хейзл прощается с Сэмом Картером. Она просит его прийти попозже. Ей нужно подумать. И вот, думает она, глядя на Сэма Картера, удаляющегося по коридору, секс на тарелочке, с золотой каемочкой. Интересно, вдруг существует особенный вид небесной кары для таких как она, для тех, кого мучает тоска по удаче, которую могут понять только счастливчики. Ее легкие победы над похотливыми подростками кажутся пустяковыми по сравнению с близким интимным прикосновением или с аварией, после которой необратимо меняется жизнь. Жалко, что с ней ничего не происходит, а если и происходит, то она всегда остается невредимой. Ей хочется быть бледной и загадочной, даже правильной, не блондинкой и очень даже очень такой… совершенной, с сексуальной точки зрения. И ей так хочется держать себя в руках, как сейчас, чтобы все происходящее подчинялось исключительно ее воле.

Ей так хочется, чтобы жизнь указала ей место, как это произошло с Олив. Она уверена, что дома уже ничему не научится, потому что если бы мир действительно был таким пугающим, каким кажется матери, то как бы тогда все жили? Пусть пример матери, которая сидит на таблетках, станет ей уроком. А что касается отца, то он всегда в отъезде, за границей, убеждает незнакомых людей, что одна единственная покупка может изменить их жизнь до неузнаваемости.

Ах, только бы Спенсер был дома, сидел у телефона и ждал звонка. Тогда Хейзл смогла бы забыть о том, как все просто: сначала проверить, не смотрят ли учителя, поцеловать Сэма Картера в губы и увести его куда-нибудь в тихое место. Зачем ждать? Спенсер живет в сотне миль отсюда, последний раз она видела его ребенком – без головы, надевающим майку, и еще – в одной единственной полосатой вязаной перчатке на руке. Она даже не знает, как он сейчас выглядит. Она, конечно, не может не подозревать, что он наверняка «настоящее» ее, потому что, во-первых, у них в семье меньше денег, а во-вторых, потому что он не учится в частной школе. Ей представляется, что с ним всегда происходит что-нибудь ужасное, что-нибудь из криминальной хроники по телевизору…