Дамасские хроники крестоносцев

В этом году пришло сообщение из Мосула об убийстве эмира Сайф аль-Дин Ак-Сонкора аль-Бурзуки, правителя города, в кафедральной мечети, совершенном руками батинитов в месяце зу-л-каада этого года (начался 18 ноября).[140] Этот эмир (да будет милостив к нему Аллах) был правилен в своем поведении и действиях, имел веселый нрав, любил справедливость и добрые дела, соблюдал религиозные обряды, вынашивал благородные цели, любил хороших людей и хорошие поступки и покровительствовал людям знаний и религии. Народ печалился и сожалел о такой трагической утрате, и, когда атабек Захир аль-Дин узнал об этом, эта новость обеспокоила и опечалила его.

Трон аль-Бурзуки унаследовал его сын, эмир Масуд, известный благородством и чистотой характера, славившийся храбростью и силой.[141] Приближенные офицеры, визирь и секретари его отца остались на службе, а он продолжил похвальное поведение своего отца, стремясь к тем же целям. Таким образом, его власть прочно установилась, и его дела были в полном порядке.

В этом году атабек Захир аль-Дин отправился маршем в Тадмур (Пальмира) и оставался там, пока не вернул себе город из рук тех, кто правил им и кто убил прошлого правителя, сына брата Захир аль-Дина. Город был захвачен во вторник, на 12-й день второго месяца раби (6 мая), и было решено отдать его в качестве апанажа эмиру Шихаб аль-Дин Махмуду, сыну Тадж аль-Мулюка Бури, сыну атабека Захир аль-Дина. Правление было передано ему, и он вступил во власть в сопровождении некоторых доверенных офицеров (Захир аль-Дина), которым было поручено охранять его самого и город.

В этом же году, когда Захир аль-Дин вернулся из Алеппо, у него появились первые признаки болезни. Он вернулся в Дамаск в месяце шаабан (начался 22 августа), и в тот же месяц Амин аль-Даула, правитель Басры, прибыл к нему из Египта с ответом на его письмо, которое он посылал ранее. Вместе с ним прибыл эмир аль-Мунтади бен Мусафир аль-Ганави, посол аль-Амира, правителя Египта, который привез восхитительные почетные одежды и драгоценные дары Египта.

В этом году также положение Бахрама, проповедника батинии, стало настолько прочным, что с этим фактором уже приходилось считаться как в Алеппо, так и в Сирии. Он жил скрываясь, в строжайшей тайне, постоянно менял обличье и поэтому переходил из города в город, из крепости в крепость, никем не узнанный, пока не объявился в Дамаске по договору, который Наджм аль-Дин иль-Гази, сын Ортука, заключил с эмиром атабеком Захир аль-Дином, и с письмом, содержавшим его высокие рекомендации. В качестве меры предосторожности от угрозы, которую представлял он сам и его организация, он был принят с почестями, к нему было проявлено всяческое внимание и обеспечена защита после пережитых им многих превратностей судьбы. Он переходил от места к месту, обретая последователей среди невежественной и глупой толпы, темных крестьян, людей, лишенных уважения к образованию и религии, которые искали в нем и его секте лишь средство защиты для себя и отмщения другим. Он нашел союзника в лице визиря Абу Али Тахир бен Сайд аль-Маздакани, который хоть и не разделял его помыслов, но помогал ему распространять его злобные идеи и проповедовать его тайные цели. Когда его организация так открыто и широко распространилась, а визирь Захир аль-Дина согласился стать его сообщником и помогать ему в его делах, он потребовал от атабека Захир аль-Дина замок, в котором он мог бы найти убежище, и крепость, в которой мог бы обороняться. Тогда Захир аль-Дин выделил ему приграничный форт Банияс в месяце зу-л-каада 520 года (ноябрь – декабрь 1126 г.), и, когда он устроился там, к нему присоединилась толпа прислужников, полоумных, крестьян, всякого сброда и злодеев, которых он соблазнял своим враньем и ложными претензиями и привлекал на свою сторону интригами и обманом. Такое публичное становление их дела[142] вызвало в народе смятение и ужас. Образованные, благочестивые и религиозные люди, люди сунны и традиций отцов, настоящие верующие, сторонники честной и мирной жизни, были весьма опечалены, но никто из них не отваживался произнести хоть слово против этих людей или пожаловаться на кого-нибудь из них, чтобы не навлечь на себя их злобу и отвести от себя всяческие напасти, поскольку они убивали всех, кто был против них, и поддерживали тех, кто оказывал им помощь в их нечестивых делах. Поэтому ни султан, ни визирь не осуждали их, и ни один военачальник или эмир не пытался остановить их зло.

В этом же году франки подошли к Рафании и после осады отбили город у мусульман.

Год 521 от хиджры (17 января 1127 г. – 5 января 1128 г.).