— Все знают. Кроме нас. БАПОРа. И даже мы знаем, если понимаешь, что я имею в виду. Возможно, американцы тоже знают. Шабак таким же образом использовал ХАМАС. Чтобы прижать «Братьев-мусульман». Пока не споткнулся на них.
— Линда в какой момент присоединилась? — спросила Сония.
— Не имеет значения. Все решается между коммунистической фракцией ООП и Шабаком. Нуала и Рашид действуют на этом конце цепочки. Израильская коалиция по правам человека никогда не участвовала в чем-то подобном.
— Может, они работают в обход коммунистов?
— Не знаю, Сония. Это ужасно.
Сония увидела черный дым, поднимающийся над домишками лагеря Бурейдж. Горящие автомобильные покрышки.
Они услышали голоса из громкоговорителей на минаретах, хотя было не время для молитвы. Голоса гремели яростно, почти истерично, старческие голоса, искаженные и пронзительные. Над убогими окраинами лагеря «Аргентина» несся душераздирающий вопль страха — страха повзрослевших молодых людей, потерявших боевой дух, напускное тщеславие, поддельную самоуверенность, самоуважение и, в конце концов, свою взрослость, — несся зловещей молитвой над грязью и смрадом их обиталищ. Израильские часовые кричали на них, насмешливо утешая. Все смотрели на поднимающийся дым.
Нуала продолжала пытать Джона Лаутоку:
— Ты должен был забрать груз в городе. Кто сказал тебе ехать сюда? Валид?
Валидом звали одного из тех, на ком лежал контроль за операцией, хотя он был израильтянином, а не палестинцем.
— Нет. Солдат Цахала, которого я прежде не видел. Но он сказал правильный пароль.
Часовой на вышке снова засвистел и показал на горизонт.
— Мне пора сматывать, — сказал Ленни Линде. — Ничего, если останешься с ними?
— Со мной все будет нормально, — ответила Линда. — Но куда ты пойдешь, Ленни?
— В Кфар-Готлиб. Уеду из лагеря на следующем джипе. Мне эти люди надоели.
— Тебе стоит поехать с нами, — сказала Линда. — Тебя уже видели, и здесь ты работать больше не сможешь.
Ленни улыбнулся:
— Здесь никого не будет, кроме нас, не забыла?
— Поезжай с этим грузовиком, — предложила Линда. — Он может высадить тебя на посту у Нузейрата, а там легко поймаешь машину до Кфар-Готлиба.
— Нет, — сказал Ленни, — я не против того, чтобы арабы видели меня, но нежелательно ехать с
— Ради бога, — сказала Линда, — слишком не задерживайся. Посмотри на этот дым.
Дым уже полз со всех сторон, черный и ядовитый, как от жертвоприношения Каина.
Нуала открыла ворота для Джона Лаутоки и его грузовика и крикнула, чтобы все садились.
— Проклятье! — пробормотала она, морща нос. — Опять началось.
40
Оставив свою обгорелую, разбитую машину стоять, где стояла, Лукас по дороге домой зашел в полицейский участок, чтобы написать заявление о случившемся. Израильские полицейские не то чтобы кричали на него или высмеяли, но и не выказали особого сочувствия. Кошмарное начало дня, не слишком-то вдохновляющее завершение ночного бдения.
Рядом с участком находилось недорогое бюро проката машин, так что он зашел туда и заполнил бумаги, требовавшиеся для аренды «форда-таурус». Машины напрокат не всегда получаешь сразу, а поскольку она ему, вероятно, могла скоро понадобиться, лучше было ускорить процедуру.
Оказавшись наконец в своей квартире, разбитый и в отвратительном настроении, он включил автоответчик и услышал голос Сонии. Та собиралась ехать в сектор. Линда Эриксен устроила признательное выступление Абу Бараки под видеокамеру. Сония пыталась сообщить Эрнесту, чтобы он тоже поехал, но того не было в стране. Встреча с Абу Баракой намечалась близ Нузейрата, в месте, называемом лагерь «Аргентина».
Минуты две он сидел на кровати и размышлял над сообщением Сонии. Потом позвонил в офис Израильской коалиции по правам человека. Выяснилось, что Эрнест в отъезде, но молодая женщина с североамериканским выговором, поднявшая трубку, была в курсе досугов Абу Бараки. Она взяла на себя смелость уверить Лукаса, что ничего столь эпохального, как заявление самого Абу Бараки, не предвидится. А если бы и предвиделось, то уж Линду Эриксен, иностранную волонтерку, от мелких услуг которой в организации так или иначе отказались, точно не отправили бы это освещать. Он еще минуту поразмышлял над этим, а потом решил пойти в прокат и забрать машину.
Спустя два часа он оставил ее на стоянке на израильской стороне Зеленой линии. Перешел в сектор, предъявив журналистское удостоверение, и взял шерут до лагеря «Аргентина». Водитель, молодой парень, немного говоривший по-английски, с одной стороны, утверждал, что нет такого места, как лагерь «Аргентина», а с другой — был намерен не упускать клиента. Поскольку такого места не существовало, дал он понять Лукасу, доехать туда будет стоить дороже.
По дороге он развлекал Лукаса отрывками из Шекспира: «Быть или не быть… Завтра, завтра… На все — свой срок»[357]
.