Дамасские ворота

Боевики, друзья Линды Эриксен, жаждали заполучить эту квартиру, и, верно, не только потому, что их привлекала освободившаяся недвижимость. Просто отсюда открывался доступ к фундаментам Харама. Может быть, через ход под улицей.

Сония решила, что Разиэль отключился. Но когда поднялась, он позвал ее:

— Сония, не оставляй меня.

Она вернулась, сняла с него хипстерские очки и выключила лампу, стоявшую рядом.

— Бедный Разз, — сказала она, — занимался бы себе музыкой. Ты мог хоть как-то спасти мир. Жить правильно. Любить милосердие. Спасти себя и, может быть, меня.

— Я обещал. Мне было обещано. Большее.

61

— Прости, — сказал Лукас Фотерингилу. Стих не желал вспоминаться — хоть тресни.

— Не важно. Ты с нами?

— Нет. Я только что беседовал с профессором Лестрейдом.

Фотерингил осуждающе посмотрел на профессора:

— Значит, беседовал? Ну, тогда, может быть, лучше тебе все-таки поехать с нами.

— Куда?

— В Каир, — сказал Фотерингил. — Отличный город. Знаешь его? У нас есть собственный шерут. Правильно, Омар?

Тот, кого он назвал Омаром, кивнул. Актер он был неважный, и даже если бы ему удалось создать впечатление человека, желающего куда-то вас отвезти, трудно было поверить, что это будет долгая поездка. Куда бы Фотерингил ни обещал Лестрейду отвезти его, никто не собирался ехать в Каир в этом Лукас был уверен. Хотя бы потому, что путь через сектор Газа недолго будет оставаться открытым.

— А не думаешь, что сектор закроют? — спросил он Фотерингила.

— Почему его должны закрыть?

— Разве не заметил? Тут вроде как беспорядки начались.

— Тогда поедем через Негев, — сказал Омар. — А там через КПП в Ницане. Или в Табе.

— О Таба! — сказал Фотерингил. — Это будет веселое путешествие. — Он повернулся к Лукасу. — Профессор Лестрейд может продолжать свои исследования в Каире. У него есть там договоренность.

— В мои планы, — сообщил Лукас, — не входило отправляться в Каир.

— Неужели? — удивился Фотерингил. — Давай тогда мы тебя хоть немного подвезем. Для твоей же безопасности. Может быть, заодно вспомнишь тот стих.

— Может быть.

Лукас пытался найти выход из положения. Вокруг, на улицах, фактически разгорался джихад, то есть уже прозвучал призыв к войне — священной войне, к битве в конце света.

Похоже, Фотерингил и Омар намеревались устранить Лестрейда, который, вероятно, знал о готовящемся взрыве не меньше заговорщиков. Они, должно быть, вооружены. И он оказался втянут в эту историю.

— Лучше я позвоню, — бодро сказал он.

— Ни хера не лучше, — отрезал Фотерингил. — Я имею в виду, — добавил он более вежливо и без ненормативной лексики, — что это неразумно.

— Надеюсь, не придется ехать через эту чертову Табу, — сказал Лестрейд. — Терпеть ненавижу Эйлат.

— Разве у вас ничего не осталось в гостинице? — спросил Лукас. — Какое-нибудь снаряжение? Не стоит ли уточнить у швейцара?

Фотерингил и Омар смотрели, как он встает.

Но помощи от Лестрейда не последовало.

— Не думаю. Лукас. Все вещи здесь.

Выйдя на крышу, Лукас крикнул через узкий проулок, разделявший два здания. Он был совершенно уверен, что во время разговора Лестрейда со швейцаром тот назвал последнего по имени: Бутрос.

— Бутрос! — крикнул он что есть силы; шум на улице не стихал. — Бутрос, можете помочь нам, пожалуйста?

К своей радости, он различил сквозь уличный галдеж сердитый ответ. Фотерингил и Омар переглянулись.

— Можно сделать это здесь, — проговорил Фотерингил очень медленно, возможно, чтобы дошло до Омара с его слабым английским. — Прямо здесь, понял?

Но пока мозги Омара со скрипом переводили эти слова, в дверях появился Бутрос, швейцар-палестинец на службе у австрийцев.

— Поможете нам снести вещи вниз, Бутрос? Тут их так много. А я подгоню машину.

Бутрос, который был явно разбужен, пришел в ужас. Потом в ярость.

— Слушайте, — опять некстати вмешался Лестрейд, — это не входит в его обязанности.

— Конечно входит, — отмахнулся Лукас и, приняв позу колонизатора, распорядился: — Омар, вы и Бутрос берете чемоданы. Профессор и я подгоним машину.

Он чуть ли не силком вздернул Лестрейда на ноги.

— Но я не знаю, где машина, — запротестовал Лестрейд.

Когда Фотерингил и Омар встали, Лукас вытолкал Лестрейда в садик на крыше. В нескольких футах от них разбилась пущенная бутылка. Внизу завывали полицейские сирены.

— Они не собираются везти вас в Каир, Лестрейд. Они хотят убить вас. Или в Кфар-Готлибе, или в пустыне.

Фотерингил стоял, с улыбкой наблюдая за ними.

— Что? — спросил Лестрейд. — Убить? Убить меня? Что?

Омар и Бутрос о чем-то спорили. Может, даже о том, кто потащит багаж.

— Убить вас, — продолжал Лукас. — И меня. Так же, как они убили Эриксена. Эриксен и я — американцы, Лестрейд. Вы всего-навсего британец. Британцы постоянно умирают, как обыкновенные иностранцы. Убить американца — это мало не покажется. Так что сами посудите: если они уже убили Эриксена и собираются расправиться со мной, вас-то прикончить им ничего не стоит.

Конечно, Лукас блефовал. Американцев теперь тоже начали убивать постоянно, точно так же как обычных иностранцев.

— Что? — продолжал требовательно вопрошать профессор Лестрейд. — О чем вы?