Дамиано Де Лука (ЛП)

Мы боролись, и по всему миру гремело землетрясение. Мы соприкоснулись, и молния дважды ударила в одно и то же место. Мы целовались, и торнадо проносились по городам, расположенным вдали от Аллеи торнадо. Быть вместе означало разрушение, а я могла быть Витали, но, как бы я ни старалась, я не была создана для хладнокровной резни, как остальные члены моей семьи.

А Дамиано Де Лука был кровавой расправой, тайным сыном Де Лука, одетым в дизайнерскую одежду и с тусклой, слишком крутой для меня усмешкой, в то время как я была принцессой мафии, не в своей тарелке, но слишком упрямой, чтобы признать это. Дело в том, что я никогда не делала ничего, что могло бы его разозлить. По крайней мере, не сразу.

Поэтому я никогда не понимала, почему он возненавидел меня с той самой секунды, как я переехала в его дом, изгнанная на территорию Де Лука моим собственным отцом. Может, я и была мафиози, но Дамиано Де Лука был далеким принцем. Он — завоеватель, я — побежденный. Он правил землей, по которой я ходила, и именно его законы определяли мою жизнь.

Мне потребовались годы, чтобы понять то, что я должна была знать с самого начала.

Принцы-извращенцы не любили.

А когда они становились королями, то разрушали.

ГЛАВА 1

В молчании есть доля обмана.

Дон Лемон

РЕНАТА ВИТАЛИ

Шестнадцать лет

Иногда вы знаете, когда катастрофа вот-вот настигнет вас. Визг шин. Кислородные маски, падающие на вас с высоты самолетного кресла. Онемение, распространяющееся по лицу перед инсультом.

Для меня никаких предупреждающих знаков не было.

Мое сердце было спокойно, когда Анджело Де Лука свернул за угол коридора Восточного крыла, через несколько секунд после того, как показал мне, что станет моей комнатой на то время, пока длится наказание, назначенное мне папой.

Сердце было спокойно, когда не прошло и минуты, как я бросилась к соседней комнате, и мои пальцы, не раздумывая ни секунды, повернули дверную ручку.

Сердце успокоилось, когда я протиснулась в спальню. В ту самую, которая принадлежала тайному сыну Де Лука. Дамиано, так называл его отец, и в его голосе не было ни капли ласки.

Мне следовало бы догадаться.

В этом мире была только одна причина прятать ребенка, если ты мафиозный босс одного из Пяти синдикатов. Мысль о том, что я из первых рук узнаю, что не так с тайным сыном Анджело Де Лука, должна была напугать меня.

Но в те редкие моменты, когда я видела своего отца, он учил меня, что страх — это слабость, а слабость — это смерть. Это был не причудливый урок и не благородная попытка отца уберечь свою дочь.

Это было предупреждение.

Против него.

Он был угрозой в моей жизни. И всегда будет. Я пробыла здесь меньше часа, но каждая секунда, проведенная в Девилс-Ридж, штат Техас, напоминала мне об этом.

Не будь слабой.

Ты — Витали.

Витали не испытывают страха.

Господи, целый континент, а голос папы все еще мучает мои мысли. Обычно он внушал гнев. Сегодня же решимость перекинулась с головы на ноги, когда я начала поиски сотового или стационарного телефона в комнате Дамиано Де Лука.

Как и моя комната по соседству, эта комната казалась нежилой. Но в отличие от моей комнаты, в этой кто-то жил дольше, чем одна целая две секунды.

В комнате были заметны следы запустения. Хрустящие, чистые простыни, не тронутые неизвестно сколько времени. Затхлый воздух с угасающим запахом лосьона после бритья. Единственный комод восемнадцатого века, покрытый тонким слоем пыли.

Мне следовало подумать, что это значит. Что даже горничные давно не заходили в эту комнату. Но я этого не сделала. Маман должна была знать, что я видела, как папа набрасывался на свою секретаршу, прежде чем отправить меня в Техас жить к Де Лука — без телефона и с четкими инструкциями никогда не вступать в контакт, чтобы не дать мне возможность настучать Маман.

Я была не из тех, кто слушает, но когда дело касалось моей семьи, люди были похожи на убегающих крыс. А может, они были последователями культа — хрупкие и покорные, умоляющие о повелении последователи, которые были слишком счастливы спрятать от меня электронику. Это означало, что искать чертов телефон на чужой территории было практически невозможно.

Меня поразило, насколько сильно папа контролировал людей, даже находясь за океаном. Как глава семьи Витали, папа был кондотьером. Лидером. Говоря простым языком, если бы территории синдиката по всему миру были штатами, а их боссы — губернаторами, то семья Витали была бы федеральным правительством. А папа? Он был бы президентом.

Может, он и устанавливал правила для мафиозного преступного мира, но я устанавливала свои собственные. В их число входило делать все возможное, чтобы не подчиняться его правилам. Например, найти телефон. Я обшарила комнату, оптически прослеживая каждый сантиметр.