Дамиано Де Лука

Почему тебе так горько, что он бросил тебя тем утром? Ты сама этого хотела. Не то чтобы он тебе нравился. Он не может тебе нравиться.

Голос в моей голове мог до конца жизни страдать от налоговых проверок, прыгать с обрыва и быть вынужденным смотреть "Барни и друзей" на повторе в аду, если бы мне было до этого дело. Отрицание было лучше, чем альтернатива — признать, что чувства, которые я испытывала к Дамиано, не ослабли с течением времени.

— Ты злишься на меня? — Он лег рядом со мной на кровать, прислонившись спиной к моей подушке. — Ты сменила номер телефона. Я просто не мог в это поверить.

Я сделала это, потому что первый день после возвращения из Нью-Йорка провела, приклеившись к телефону, и, проснувшись в одиночестве, вспомнила, насколько одинокой я чувствовала себя на протяжении последних десяти лет. Мы с Дамиано были разбитым сердцем. Как я могу хотеть разбитого сердца?

Несмотря на мое молчание, он продолжил.

— Я сделал то, что ты хотела. Если уж на то пошло, я должен злиться на тебя за то, что ты заставила меня уйти… — Его тон был легким, но я могла поклясться, что слышала в нем нотки горечи. Он не признавал этого, но он не переживал из-за моего отъезда.

А я? Я не была готова к засаде этим утром. Последующие встречи за круглым столом состоялись сегодня. У меня должно было быть еще несколько часов. Я только вчера вечером прилетела в Нью-Йорк, а мы уже ссоримся?

Я использовала гнев, чтобы придать себе сил.

— Нет. — Я резко села и повернулась к Дамиано лицом. — Даже не заканчивай это предложение. — Моя голова тряслась, как и мой и без того шаткий фасад. Черт, в прошлом месяце я совсем перестала вести себя спокойно, хладнокровно и собранно, и не похоже, что это вернется в ближайшее время. — В прошлом месяце ты мог сказать, что уходишь, но ничего не сказал. Это несправедливо.

— Не существует срока давности, в течение которого я могу вспоминать о том, что ты меня бросила.

— Я уехала из Техаса. И что?!

Меня так тошнило от чувства вины, которое я испытывала из-за этого. Мы встречались месяц. Максимум. Почему я провела последние десять лет, мучаясь над своей ошибкой? Я была ребенком. Восемнадцатилетним. Напуганным. Сбитым с толку. Я не заслуживала того, чтобы страдать из-за этого всю оставшуюся жизнь. Может быть, мне нужно было сказать, что все в порядке.

— Ты не помнишь, что сказала?

Да, но я не думала, что он это помнит.

Я провела рукой по лицу.

— Я была молода. Я не хотела этого.

Мне также нужно было, чтобы он не преследовал меня, хотя это не сработало. Он преследовал, преследовал и преследовал, а я использовала ресурсы своей семьи, чтобы убедиться, что меня никогда не найдут. Даже когда все во мне хотело вернуться к нему, я напоминала себе, как больно было уходить в первый раз.

Неверие окрасило его черты.

— Ты всерьез полагаешь, что я в это поверю?

В наших отношениях так не хватало честности, что я не могла рассчитывать на то, что он поверит всему, что прозвучит из моих уст. Мои причины приехать в Техас? Очевидно, ложь. Мои причины уехать? Определенно ложь. А сколько лжи было между ними? Как насчет последнего раза, когда мы были в Нью-Йорке на похоронах Винса?

Ситуация обострялась гораздо быстрее, чем я успевала за ней следить. Мои руки сжались в кулаки. Я покачала головой.

— Я вообще не должна была находиться в Техасе! Мне было восемнадцать. Я была ребенком. Мы оба были детьми, и не то чтобы ты меня любил.

— Но я любил.

Нет. Ни за что.

Его взгляд упал на дурацкое кольцо на моем пальце, с которым я возилась все утро.

— Я, блядь, любил!

— Ты никогда этого не говорил.

— Говорил!

— Когда мы занимались сексом — один раз. И это было из-за секса. — Мои руки задрожали. Я попыталась остановить это, но не смогла. — Ты никогда не говорил этого в другой раз.

— Я не думал, что должен. Я не думал, что нужно торопиться. Я не думал, что ты уйдешь! — Он покачал головой. — И это было не из-за секса. Я имел в виду то, что сказал.

— Я… Я… — Я слезла с кровати, нуждаясь в свободном пространстве. Я прошлась по комнате, подбирая слова, прежде чем сдаться и направиться к двери.

— Рыцарь! — Он встал и съел два шага между нами. — На этот раз тебе не удастся уйти.

— Ты обвиняешь меня в этом?! — Я покачала головой. — Это ты мне солгал. Это был ты, Дама. Не я. Ты. — Я повернулась к нему лицом. — Я любила тебя, а ты мне лгал.

Дамиан покачал головой.

— Я не лгал тебе.

Я насмешливо хмыкнула.

— Ложь бездействия — это все равно ложь.

Мы с Дамиано виделись всего пять минут, а уже началась полноценная ссора. Я жалела, что не умею отказывать Маман, когда она просит меня вернуться. Тогда бы меня здесь не было, — в горле завязался комок размером с Техас, пока я пыталась говорить, преодолевая его.

Глаза Дамиана потемнели от разочарования.