Дамир. Любой ценой (СИ)

Весь вечер провожу в одиночестве. Допоздна кручусь в гараже, пытаясь отвлечься. Получается с большим трудом. Меня тянет к ней, сыну. Особенно – к Саньке. Но снова нельзя. Мать Дины! Органически меня не переносит. Не позволяет переступить порог квартиры, несмотря на любые просьбы. Чёрт… И что я сделал плохого лично ей?! Не понимаю.

Просыпаюсь с первыми лучами солнца. Принимаю душ, бреюсь, выливаю на себя приличную порцию одеколона. Ухмыляюсь. Какой придурок, а?! Эдакий павлин в пубертатном периоде.

Выбегаю из квартиры и прыгаю за руль. По дороге покупаю два кофе и горячие пончики. Она с ночной смены. Наверняка, уставшая и голодная.

Останавливаюсь напротив центральных ворот больницы. Жду. Терпение на исходе. Уже собираюсь звонить на мобильный, как на горизонте появляется она.

Кутается в кардиган, обнимая себя за плечи. Ветер треплет блондинистые волосы, отчего Динка всё время заправляет их за уши.

Замечает меня. Улыбается.

Я делаю шаги вперёд. Подхожу к Дине, беру её за руку. Целую в щеку.

– Доброе утро, – Дина проводит ладонью по моей скуле, и я кайфую от её прикосновений. – Побрился и, кажется, – смеётся: – вылил на себя весь флакон.

– Палевно? – подмигиваю.

– Очень, – снова смеётся, а затем поднимается на цыпочки, обвивает меня за шею, притягивает к себе и нежно целует в губы. – Но мне нравится.

Отвечаю на поцелуй. Раздвигаю губы языком, жадно тараню ротик. Динка млеет от моих поцелуев, расслабляется. Я подхватываю её на руки и, не прекращая целовать, иду к машине. Усаживаю девочку на капот тачки.

Уже не целую так жадно, просто касаюсь губами подбородка, скул.

Улыбаюсь, прижимаясь лбом к её лбу:

– Кажется, твой кофе остыл.

– Ты купил мне кофе? – удивляется.

– Да, – киваю головой. – И пончики.

– С джемом?

– Конечно. Твои любимые.

– Удивительно, – выгибает бровь. – Шагаев, ты снова начинаешь ухаживать?

– А можно не ухаживать? – ухмыляюсь. – Можно прям здесь, – кладу ладонь на холодный металл: – на капоте.

– Озабочка, – тихо хихикает. – Нет. Нельзя. Вообще-то, я порядочная девочка...

– А я – нет.

– О-у, – светлые брови ползут вверх. – О твоей непорядочности ходили настоящие легенды. В своё время.

– Но достался я тебе.

Динка закатывает глаза. Перестаёт улыбаться, переходя на другую тему:

– Что там с кофе?

– Идём, – беру Дину за руку и веду к машине. Открываю дверь с пассажирской стороны: – прошу.

– Спасибо, – Дина устраивается на сиденье, а я прыгаю за руль.

Передаю ей стаканчик с кофе и бумажный пакет с пончиками:

– Сейчас ты завтракаешь, а потом мы едем в магазин и покупаем продукты. Затем забираем Саньку...

Динка давится кофе. Кашляет.

– Не поняла. Что происходит, Дамир?

– Ты взяла бесплатный отпуск?

– Да. Но зачем? Что ты задумал?

– Неделя на свежем воздухе. Как тебе? – широко улыбаюсь и, не дожидаясь ответа, запускаю мотор.

Глава 56

Дина

Свежий воздух – это хорошо, конечно же, но! Семь дней в одном доме... с ним?! Опасно.

Я не знаю, что сказать, а потому всю дорогу молчу. Только оказавшись в квартире, я нарушаю затянувшуюся паузу:

– Какие вещи брать с собой? – обращаюсь к Дамиру, когда он снимает кроссовки.

– Обычные, – улыбается.

Идёт в ванную комнату, моет руки и, как ни в чём не бывало, заходит на кухню.

Санька, увидев отца, отодвигает от себя тарелку и с громким визгом бежит к Дамиру:

– Папа! Папа пишёл!

Дамир подхватывает сына на руки, кружит, целует в обе щеки.

Я наблюдаю за ними со стороны, не скрывая улыбки. Как же они полюбили друг друга так быстро?! Я и подумать не могла, что всё окажется так просто. Дамир не упрекал, не обвинял меня в молчании, а Санька... Принял отца, будто знал его с самого рождения.

– Саша, – строго произношу. – Вернись и доешь кашу, а папа... – перевожу взгляд на Дамира: – тоже будет есть.

– Манку? – спрашивает Дамир, и я улыбаюсь.

– Ага, за компанию!

– Дин, ну я же терпеть её не могу.

– Шагаев! – хмурю брови. – Ты будешь есть кашу, иначе Санька не доест свой завтрак, ведь пришёл папа.

Дамир вымученно улыбается. Устраивается на стуле возле сына и смиренно ждет, когда я поставлю перед ним тарелку с ненавистной гущей белого цвета.

Пока мои мужчины едят, я собираю вещи. Мама молча наблюдает за моими сборами, но в какой-то момент не выдерживает. Становится поперёк дороги, выставляя перед собой руку:

– Дина, что всё это значит?

– Мы едем на дачу.

– Какую ещё дачу? В октябре?

– Загородную. Тут недалеко, Дамир сказал, тридцать километров.

Мама бледнеет. Отходит в сторону, а затем пятится назад. Садится на кровать и смотрит перед собой отрешенным взглядом.

– Мам, что-то не так?

Мама отрицательно кивает головой:

– Не так. Всё не так, Диана. Ты не должна ехать с ним на эту дачу.

– Почему?

– Оно тебе не надо.

– Ты говоришь загадками, но, кажется, я понимаю.

– Не понимаешь, – возражает мама. – И никогда не поймёшь. Шагаевы причиняют только боль. Ничего хорошего не получится. Не ломай себе жизнь, доченька.

– Не ломать? Ты сейчас серьёзно? У меня и так она сломанная, куда больше?!