Damn your eyes (СИ)

Он оставляет поцелуй на взмокшей спине Чимина и давит на поясницу, заставляя выпятить попку. Стаскивает с себя боксеры, разводит аппетитные половинки и снова обильно смазывает смазкой, а потом повторяет то же самое со своим членом и пристраивается. Чимин выгибается до хруста в пояснице, сам пытается насадится, удивляется, что кончил всего пару минут назад, а одно шумное дыханье Чонгука в его шею, и у Пака снова стоит. Чонгук проталкивается медленно, аккуратно, старается не порвать, не сделать больно. Чимин жмурится, потому что несмотря на то, что его растянули — всё равно больно, потому что член у Чонгука здоровый — Чимину кажется, он сейчас по швам разойдётся, но принять его не сможет. Чонгук замирает на половине, целует его в лопатки, заносит под него руку и обхватывает его член, пытается отвлечь, но Чимин всё равно поскуливает и вперёд поддаётся, всё с члена соскочить пытается. Чонгук не отпускает, обещает, что боль пройдёт, и резко дёргает на себя, до упора толкается, вырвав стон боли. Чон ложится сверху, не двигается, позволяет ему привыкнуть. Чимин сам задницей двигает, к размеру привыкает, а потом шепчет, что «можно». Чонгук начинает толкаться, ищет правильный угол и, найдя его, переходит на глубокие и размашистые толчки. Чимин опирается на локти, сильнее выпячивает задницу. Чон обхватывает его за бёдра и с наслаждением следит за тем, как легко его член проникает в уже растраханную дырочку. Чимин комкает в руках простыни, постанывает, требует больше, глубже, резче, и Чонгук обо всей осторожности забывает — сопротивляться мольбам «трахнуть глубже» никаких сил не хватит. Он трахает его так, что огромная кровать ходуном ходит, зато Чимин доволен, он уже на крики срывается и нарочно Чонгука в себе зажимает, недовольный рык позади слушает. Чонгук переворачивает его лицом к себе, закидывает ноги на свои плечи и, придерживая за лодыжку, продолжает трахать и любоваться открывшейся перед ним картиной. У Чимина взмокшая чёлка, распухшие губы и блестящее от пота тело. Чонгука от этой картины кроет, он нагибается, впивается в эти сочные губы, ворует его стоны, топит крики, ловит розовый язычок и, не переставая двигаться, посасывает. Чимин за сладкие мучения всю его спину ноготками исполосовывает, в сильные плечи цепляется, чуть ли кожу на лоскутки не рвёт. Но Чонгук не чувствует боли, он ничего кроме кипящей внутри жажды не чувствует и утоляет свой голод, остервенело втрахивая Пака в кровать.

Чонгук трахает его ещё два раза: в душе, перед которым Чимин пробует позу наездницы, потом обещает ему в следующий раз станцевать стриптиз, так как оказывается, что Пак занимался танцами. Чонгук этому не удивляется, так как за ночь сам в его растяжке убеждается — как только он его за это время не складывает — Чимин, как пластилин.

Утром Чимин не выспавшийся, с ломотой в костях и всё ещё пытающийся сползти с постели. Чонгук же напротив, стоит рядом с кроватью в тёмно-сером костюме, с уложенными волосами, на запястье Ролекс застёгивает и, чмокнув парня, просит из дома не выходить.

Чон возвращается под вечер с незнакомым Чимину парнем, который и оказывается тот самый Марк и который последнему сразу не нравится. Марк вальяжно разваливается на диване, смеряет Чимина презрительным взглядом и просит бутылку пива. Чимин вновь уходит в спальню, а когда выходит оттуда через час, то Марка уже на месте нет. По словам Чонгука Марк поможет с паспортами и билетами, и если всё пойдёт, как надо, то уже к завтрашнему вечеру они будут в Торонто.

Чимин только кивает в ответ, взбирается на колени Чонгука и, обняв его, пару минут сидит с ним в тишине.

Чонгук уезжает за документами с утра, а Чимин собирает в небольшой чемодан те вещи, которые по словам Чонгука нужно забрать из этой квартиры. Чон приходит к обеду с паспортами и билетами, и только они с Чимином заканчивают освобождать сейф с деньгами и оружием, как в дверь стучат. Чонгук прикладывает указательный палец к губам, указывает Чимину на кухню, а сам, прикручивая к пушке глушитель, идёт к двери. Пака от страха парализует, он в тот момент сам не понимает зачем, но уходя на кухню, берёт с собой один из пистолетов, даже не уверенный, что тот заряжен. То, что он оружие даже держать в руках правильно не умеет — тоже не учитывается. Грустного опыта с поварёшкой ему хватило. Чимин слышит выстрел сразу же, стоит Чонгуку открыть дверь. Чон видит в глазке Марка и поэтому, опустив пистолет, открывает дверь и сразу получает пулю. Чимину много времени, чтобы сложить картинку воедино не нужно, тем более Марк сам помогает, ядовито прошипев:

— Дружба дружбой, но пятьсот кусков от Квона ценнее, так что сорри нот сорри, — Марк целится в голову лежащего на полу и отчаянно пытающегося дотянуться до валяющегося рядом оружия раненого Чонгука, но Чимин успевает раньше — выпускает в Марка всю обойму, а потом, задыхаясь от приступа удушья, сползает по стене на пол.

Два года спустя. Блумингтон, Миннесота. Придорожное кафе.

— Ты прям светишься, — усмехается Юнги другу и нарезает щедро политые кленовым сиропом панкейки.