Дамнар. Неведение

– Я хочу попробовать обратить тебя, – глядя куда-то вдаль, похоже, что внезапно для самого себя сказал Сехфир, и снова уставился на Аэлдулина.

Поймав абсолютно ошарашенный взгляд старшего брата, пояснил:

– Я видел, как это делает отец. И уже научился многому. Пожалуй, я за это время узнал и выучил больше, чем за всю жизнь в Вечном Лесу. – Сехфир улыбнулся со странным выражением лица. – Он наверняка будет в ярости, если у меня получится.

Ужас и протест в глазах Аэлдулина были неописуемы. Он собрал последние силы и еле слышно прохрипел:

– Ни за что.

Сехфир перевёл на брата раздражённый взгляд:

– Не думаю, что мне нужно твоё согласие, – сказал он с плохо скрываемой неуверенностью в голосе.

Аэлдулин вновь начал закипать от ярости, в надежде испепелись начинающего экспериментатора.

– Упёртый ты баран, – с укоризной и некоторой обидой в голосе прошептал младший брат. – Не так уж это состояние и плохо. В конце концов, я с этим с самого рождения живу.

Сехфир медлил, глядя на землю и в волнении постукивая пальцами о свои коленки, будто решаясь. Аэлдулин надеялся, что его согласие на обращение всё-таки требуется.

– Ну сам подумай, если у меня не получится, то ты просто спустишься в Долину Теней, – Сехфир никак не унимался с уговорами.

«А может и превращусь в гуля или любую другую подобную тварь. Ты такой вариант вообще не рассматриваешь?», – Аэлдулин не знал, что ему думать или чувствовать, но выразить свои сомнения словами уже не мог. «Подопытный кролик у начинающего некроманта? Этакий дебют? Или тот, кто может обратить в проклятого, называется по-другому? Ему нужно моё согласие или нет?» – перспектива стать вампиром привлекала Аэлдулина гораздо больше, чем стать падальщиком, даже несмотря на то, что лучшие учёные склонялись к мысли, что разума у этих существ не осталось.

Сехфир всё медлил. По посеревшему, осунувшемуся лицу и лёгкой дрожи было заметно, что тот уже весьма сильно устал. Ещё это очень хорошо ощущалось, тем, что в течение разговора энергетический поток, поддерживающий жизнь Джастина, постепенно ослабевал. У Аэлдулина для выражения своих чувств остался только взгляд.

– Может быть, так договоримся? Я тебя обращу, – безальтернативным тоном начал Сехфир. – Ты придёшь в себя, набьёшь мне морду. Можешь даже выпороть на правах старшего, если догонишь, – с лёгкой усмешкой и хитрым, но немного виноватым прищуром добавил младший братец. Затем, резко посерьёзнев, без тени веселья сказал: – А потом – хоть инквизиции сдавайся. Я не отец – твою волю отбирать не стану, обещаю.

Аэлдулин внезапно развеселился и сдавленно хохотнул, представив младшего братца со спущенными штанами поперёк своих колен.

Из воспоминаний Джастина вывел стариковский кашель. Видимо, он слишком глубоко ушёл в себя, раз начал думать о себе и брате со старыми именами, и совсем позабыл о Всемире.

Чувствуя небольшую неловкость, Джастин пожал плечами и уклончиво ответил:

– А сам я, наверное, смалодушничал. На смертном одре после битвы согласился, чтобы Сет вернул меня к жизни. Тем способом, которым он мог это сделать. И мне тоже пришлось покинуть Вечный Лес. Может, когда-нибудь потом расскажу при случае. Сейчас не хочу вспоминать об этом.

Всемир молчал, смотря на пожухлую траву под ногами, легонько постукивая по земле краем посошка. Джастин уже подумывал, чтобы попытаться встать на ноги и уйти, но староста продолжил.

– Выходит, мы здесь не одни чужаки?

– Выходит так.

– Господин, можете ли перед князем слово замолвить, вдруг вернёт нас назад на родную землю? – Всемир решился задать этот вопрос, чувствуя, что Джастин добрее, чем пытался казаться.

Джастин, прекрасно понимая желание старосты, потупил взгляд, замялся:

– Кабы вам хуже не стало, если он разозлится – сейчас же вроде не бедствуете, – ответил вампир, стараясь сделать голос разражённым. Но играть эту роль ему удавалось плохо. – Замолвить-то могу, только навряд ли это к чему-то приведёт. Он злой ходит последние несколько лет. К тому же, для него самого дорога домой навеки закрыта волею судьбы.

– Спасибо, действительно не бедствуем, – ответил староста с лёгким поклоном. – Да душа домой тянется. Мне думается, вы понимаете.

– Даже не представляешь, насколько. Этому миру мы чужие. Наш мир погибал. Пришлось бежать, – Джастин поделился со старостой, не задумываясь о том, сболтнёт ли лишнее.

Всемир цокнул языком, обдумывая сказанное.

– Быть может, есть ещё кто-то, умеющий дорогу между мирами прокладывать? – спросил староста с надеждой.