Дамоклов меч над звездным троном

— Сердце? А на черта мне здоровое сердце? Чтобы жить и дальше в этой вот сплошной жопе, которую вы реальностью зовете? Вот он — пацан всем доволен, — Жданович неожиданно ткнул в подоспевшего Кравченко пальцем. — Всем, вы только вдумайтесь! Комфорт любит, уют, порядок, стабильность… Господи, какая же жопа! Да промойте вы ему глаза хоть чаем, хоть купоросом! Витька, ты-то что? Как ты можешь все это переносить так стоически, так непрошибаемо? Ты говоришь — не понимаешь, не понимаешь, что со мной? Да я погибаю, я задыхаюсь в этой жопе железобетонной, в этой вашей стабильности, в этой пошлости! Мне дышать нечем, кислорода мне не хватает — нормального Н2О! Двадцать лет назад было также — казалось, все, проехали, пережили, переделали мир под себя. Нам по двадцать с небольшим тогда было. Что мы, чокнутые были? Нет. Нам говорили — застой, и мы знали: это застой, жопа! Мы себе в кровь кожу обдирали, но пробивались сквозь этот железобетон, сквозь эту стену… Мы мечтали о свободе, мы боролись за нее — мы пели, мы сочиняли. Мы плевали на ранги, на регалии, мы не боялись ни черта, мы верили в свободу, верили в поэзию! Прошло пятнадцать лет — и где все? Во что мы превратились? Мы ходячие трупы, заплывшие жиром — трупы. Наша Прекрасная Дама Поэзия — мертва. Рок сдох. И все это — как нам говорят, вообще никому уже не нужно. Но если это не нужно — тогда.., тогда что нам остается? Пить, трахаться, жрать, дохнуть от героина? Пойти убить кого-нибудь? Или самим застрелиться? Или вконец задохнуться в этой жопе с намертво перекрытым кислородом — в этой реальности, где никто никому не в силах уже сказать никакой правды, где все только жрут и потом борются с собственным жиром? Где скопились вот такие горы дерьма, как в твоих любимых Авгиевых конюшнях. И где некому уже расчищать это дерьмо, потому что мы — ты и я, мы обленились, ссучились, спились… И даже не видим, слепые, что здесь, в этой реальности, нам уже нет места, потому что это царство сплошных Кирюшек Боковых и их вонючих выродков…

— Ты, Леха, вечно так — шары нальешь и орешь, пеплом голову посыпаешь, а у Бокова-то сегодня концерт в «России», — звонко и как-то мстительно даже выкрикнула Варвара. — Только орать и осталось. Больше-то вы, алкаши дурные, ни на что уже и не годны!

— Зачем ты ему про концерт напомнила? — воскликнул Саныч. — Ты что наделала, Варька? Не соображаешь? Он же не в себе, бешеный.

И словно в ответ ему Жданович вылетел из своей каюты, хлопнув дверью. Шаги его загрохотали по палубе — к трапу.

— Рот не разевай, — крикнул Долгушин Кравченко. — Айда за ним, останови его!

Но не так-то легко оказалось остановить Алексея Макаровича Ждановича, когда он на что-то (только вот на что?) решился. Кравченко догнал его уже на пристани, когда он садился в «Тойоту». Кравченко уцепился за дверь машины, но Жданович не пожалел его — «Тойота» газанула, Кравченко протащило метра три и швырнуло об асфальт.

— Что ж ты, киборг чертов? — рявкнул над его ухом подоспевший Долгушин. — На, лови! — он бросил Кравченко ключи от машины, кивнул на «Форд» с разбитой фарой. — Садись, заводи. Догони его. Не то он с перепоя таких дел натворит!

Кравченко сел в «Форд» — как на грех с этой маркой он был абсолютно незнаком. Включил по ошибке заднюю скорость, машина наехала на бордюр.

— Останови его! — крикнул вслед Долгушин, Кравченко, чертыхаясь, вырулил на дорогу. От него ждали исполнения его прямых обязанностей. Далеко впереди, виляя из стороны в сторону, словно дразня, на приличной скорости шла «Тойота».

На Дмитровском шоссе он догнал ее, намертво приклеился сзади, несколько раз посигналил — ноль эмоций. Он наконец-то непредвзято оглядел салон видавшего виды «Форда» — собственно, а чья это тачка? Тоже каких-то друзей Долгушина или.., первая попавшаяся на стоянке, за угон которой еще предстоит отвечать? Нет, быть того не может — Долгушин швырнул ему ключи, значит, право распоряжаться этой американской развалиной все же имел.

Белая «Тойота» снова вырвалась вперед. «Ну все, — решил Кравченко. — Вон съезд к бензоколонке. Сейчас я его подрезаю, торможу, и — честное слово — будет выпендриваться, алкоголик прыткий, получит от меня в ухо».

Но восторжествовать над «прытким алкоголиком» ему было, увы, не суждено. Чтобы выполнить свой план, он резко прибавил скорости и пошел на обгон, безрассудно вылетев на встречную полосу. И почти сразу услышал милицейскую сирену и гневный приказ в громкоговоритель: «Водитель „Форда“, немедленно остановитесь!»