Дамская дуэль

Решили, что оружием станут пистолеты и что противники должны стрелять по команде одновременно с расстояния в тридцать шагов, и притом трижды.

Если после этих трех попыток раненых не окажется, то честь таким образом будет считаться восстановленной, а поединок законченным.

* * *

На следующее утро обе стороны встретились в лесочке на окраине Петербурга, стоял погожий, тихий, но ощутимо морозный день, вокруг не было ни души и только несколько крупных воронов размеренно вычерчивали черными крылами белесое небо.

Поскольку снегу навалило довольно много, дуэлянтам и свидетелям пришлось сперва расчистить в сугробах дорожку, для чего из близлежащей деревни были рекрутированы крестьяне. Когда все приготовления были завершены, первой на место в сказочно великолепных санях, сделанных в виде огромного белого лебедя, прибыла барышня Нарышкина, а сразу вслед за ней и княгиня.

Обе дамы поспешили выпростаться из медвежьих шкур, которыми были укрыты, и сбросить с себя огромные шубы, в которые были закутаны, и теперь, обменявшись холодными, но вежливыми приветствиями, встали друг против друга в кокетливых костюмах того времени.

На княгине Людмиле Меншиковой были высокие черные сапоги для верховой езды, поверх многосборчатого платья из зеленого бархата был надет камзол из того же материала с отворотами Симбирского полка, щедро отороченный собольим мехом и забраны золотыми шнурами.

Туалет барышни Нарышкиной, выполненный по образцу принятого даже при дворе благодаря пристрастию Екатерины казачьего костюма, состоял из красных сафьяновых полусапожек, красного бархатного платья, спускавшегося не ниже лодыжек, тесно по фигуре пригнанного жакета из аналогичного материала с широкой горностаевой опушкой, и высокой круглой шапки тоже из горностая.

Обе дамы окинули друг дружку взглядами, довольно ясно выражавшими непримиримость, тем не менее секунданты, по существующим правилам, предприняли попытку уладить конфликт путем примирения. Тщетно. Княгиня, только дорогой к пункту дуэли узнавшая, что барышня Нарышкина объявлена невестой Кольцова, решила во что бы то ни стало убить соперницу.

В конечном итоге было отмерено расстояние в необходимое количество шагов, и в точках, куда надлежало встать дерущимся на дуэли дамам, вбили по колышку. Затем секунданты зарядили пистолеты и, наконец, подали сигнал занять позиции. Еще несколько секунд, и княгиня с барышней Нарышкиной, сжимая в руке пистолет со взведенным курком, вышли навстречу друг к другу к барьеру. Секунданты заняли свои посты и дали команду «Приготовиться!». Ни одна из двух амазонок не выказывала признаков страха, напротив, обе демонстрировали завидное хладнокровие и бесстрашие, точно заправские профессиональные дуэлянты.

– Раз… два… три…

Сверкнуло два выстрела.

Секунданты быстро подошли к дуэлянтам. Никто ранен не был. Тогда зарядили пистолеты снова и опять заняли позиции.

Еще раз прозвучала команда, еще раз прогремели пистолеты; на сей раз пуля княгини пробила насквозь шапку Нарышкиной, барышня сняла ее, с улыбкой осмотрела и снова водрузила на голову. Но прежде чем успели зарядить пистолеты в третий раз, к месту событий подскакали два всадника, во весь опор летевшие сюда, еще издали размахивая белым платком, и одновременно на горизонте показались сани, двигавшиеся в этом же направлении.

Всадниками оказались Кольцов и Лапинский. Они соскочили с взмыленных лошадей, и первый спешно кинулся разнимать сражающихся дам. Он просил, он умолял, он грозил, все напрасно. Барышня Нарышкина, пылая гневом, топала ногой и предлагала княгине публично извиниться за нанесенное оскорбление; красивая же вдова с гордой язвительной запальчивостью отвергала самую мысль о подобной унизительной процедуре; в конце концов обе криками потребовали очистить дистанцию, чтобы они могли в третий раз обменяться выстрелами.

Во время этих препирательств на место дуэли подкатили сани, подобно офицерам примчавшие из Петербурга, из саней выбрались две дамы в густых вуалях, закутанные в дорогие меха, и быстрым шагом подошли к присутствующим. Первая, в императорском горностае, величественная и властная, встала между дерущимися и положила конец пререканиям, одновременно откинув с лица вуаль. Это была царица Екатерина Вторая, а ее спутницей – княгиня Дашкова.

Царице стало известно о необычном поединке и она поспешила приехать сюда, чтобы по возможности предотвратить кровопролитие. Сопровождая вопрос взглядом, в зародыше исключавшем любое сопротивление, она спросила обеих дам, в некотором смущении стоявших перед нею, хотели бы они подчиниться решению ее третейского суда.

Обе дуэлянтки молча поклонились в знак согласия.

После этого монархиня пообещала вынести беспристрастный приговор по делу о поединке, однако не удовольствовалась сбивчивыми объяснениями наших дам, а захотела докопаться до скрытой причины их ненависти, нашедшей столь недвусмысленное выражение, и, заметив Кольцова, обратилась к нему. Молодой офицер оказался достаточно честным, просто не сумел промолчать и чистосердечно признался во всем. Екатерина Вторая улыбнулась.