Дамская визжаль

Одно из уникальных качеств валенок — отсутствие скрипа. Наши разведчики это качество в своей работе, конечно же, использовали. Экспозицию музея украшают валенки нашего резидента в Токио. В них он сумел бесшумно пройти на секретное заседание японского генштаба и спрятаться за бумажной ширмой. Кабы он не курил там от скуки, не плевал на пол и не болтал по мобильному телефону по-русски, то никто бы его не обнаружил и он бы стоял там до сегодняшнего дня.

Из современных экспонатов большой интерес у посетителей вызывают валенки от скафандров первых космонавтов еще догагаринского времени. Еще больший, чем брежневские валенки с маршальскими лампасами на голенищах.

В конце экспозиции стоят огромные, с триколором и золототканым двуглавым орлом, валенки гаранта нашей Конституции. Какого бы росточку ни был наш Верховный главнокомандующий, какой бы тридцать шестой или седьмой ни был у него размер обуви — по традиции, идущей еще и от Ивана Даниловича Калиты, валенки ему валяют такие большие, чтобы при случае в них можно было спрятать любую находку.

Зоологический факт

— у мыши сердце бьется чаще нашего в пять раз. Потому и Новый год мыши встречают в пять раз чаще нашего. Потому так много среди наших мышей хронических алкоголиков. Не у всех мышей лошадиное здоровье. Но это, конечно, касается городских. Полевки и землеройки справляют праздники чаще всего на трезвую голову. Им допивать не за кем. Редко когда удается им погрызть забродивших диких яблок или слив или приедут к ним в гости городские родственники со своей выпивкой. Обычно это случается тогда, когда какой-нибудь мышиный Новый год совпадает с нашим, что бывает не чаще, чем раз в двенадцать лет.

Тут-то и начинается веселье. Но перед тем как сесть за стол, мыши слушают поздравление мышиного короля. Местного, конечно. Понятное дело, что никакого радио и телевидения у землероек и полевок нет, а потому бегает король тридцать первого декабря по тоннелям в глубоком снегу из норки в норку и поздравляет всех до полного заплетания не только языка, но и усов, а в отдельных случаях и хвоста. За столом мыши долго не сидят, поскольку едят очень быстро.

После еды начинается у них разная художественная самодеятельность. Городские родственники представляют живые картины — бесплатный сыр в мышеловке или бой без правил за свиную сардельку, закатившуюся под кровать. Хозяева в ответ покажут пантомиму — как пьяного пастуха коровы домой волокут или как молодая девка обед принесла трактористу. Еще и в сопровождении хора, исполняющего песню под названием «Не одна я в поле кувыркалась, не одной мне ветер хвост крутил».

Ну, а потом уж дело доходит и до танцев. До танцев мыши большие охотники. Начинают с древнего контрданса «Мышиный жеребчик», во время которого старики танцуют парами с молоденькими мышками. Контрданс состоит из нескольких фигур, одна из которых замечательна тем, что кавалер и дама обвивают друг друга хвостами за талии и в таком виде… Церковные мыши фигур этих не одобряют. Сидят в углу с постным видом и не одобряют. Угощаются в три горла и не одобряют. Потому их почти никогда и не приглашают на такие праздники.

За контрдансом следует молодежный танец — веселый и быстрый фокстрот «Мышиный горошек». Пляшут его и на задних лапках, и на передних, и на всех четырех до упаду. А после упаду все — и хмельные, и трезвые, и старые, и молодые — пускаются в зажигательную плясовую под названием «Мышиная возня». Топают так, что на самом верху снежный наст трескается. Хохоту, писку… Кому из озорства на хвост соли насыплют, кому на ус наступят, кого обрюхатят ненароком…

Расползаются все под утро. Довольные, усталые и беременные.

Весна