Дамский выстрел

Я прочла описание пропавших девушек. В перечне особых примет пирсинг не упоминался. А ведь такую деталь не могли упустить из виду. Сережки брюнетки и очки блондинки описаны подробно. Наверное, Коршунов прав. У него есть опыт расследований, аналитической работы. От меня же требуются скрупулезные воспоминания, а не пустые домыслы.

— Это не они, — угадав мои мысли, произнес Кирилл. — Вторая девушка ниже ростом. А у первой хоть и упоминаются джинсы «Монтана», но говорится, что она всегда ходила в очках. А в замурованной комнате ни очков, ни даже осколков стекол не найдено. Как это может быть при изнасиловании?

Чем я могла возразить? Он сразу заметил несоответствие в росте, а я зациклилась на пирсинге. Возможно, те штырьки с каплями янтаря попали в комнату еще до тела. Хотя откуда им взяться на стройке?

— И все-таки это пирсинг. — Я не заметила, как стала рассуждать вслух. — Штырьки вставляли в уши плотненьким рядком. Тогда это уже входило в моду.

— Возможно. Но при чем тут наше расследование? Неведомую девушку с пирсингом могли укокошить и через три месяца после отъезда Назарова, и через год. Точная дата неизвестна! Мы зря теряем время! — Коршунов начинал нервничать. — Нам нужны документы, а с непонятными трупами пусть разбираются другие. Светлая, ты женщина, а не Шерлок Холмс. Лучше посмотри сюда.

Мне не понравились его тон и пренебрежительные словечки «укокошить», «непонятные трупы». Но я действительно не Шерлок Холмс. Моя версия провалилась. Я посопела, выражая недовольство, и взглянула на экран смартфона.

— Что это?

— А вот это непосредственно касается нашего расследования, — расцвел Коршунов. — Мое задание отработали и узнали фамилию девушки, родственники которой отдыхали в «Гранд паласе» семь лет назад. По всей видимости, именно она фотографировала мальчика на пони.

— Елена Кормильцева, — прочла я первую строчку. Далее следовал калининградский адрес и телефон.

— Так точно. Ее старший брат с семьей гостил в отеле. Приезжал на отдых из Москвы. Кстати, фотограф был прав, она дочь военнослужащего. И нашли мы ее благодаря тебе.

Кирилл обнял меня и выпятил губы. Я отвернулась. Его поцелуй пришелся в щеку. Какие же мужики циники. Сам тайно сюсюкает по телефону с какой-то Танечкой, а лезет целоваться ко мне.

— Поехали к Кормильцевой. — Я решительно оттолкнула мужа, ни словом не упомянувшего про ласковый разговор с другой женщиной.

23 Второй день, Калининград, 09-40

Близость тел разрушает преграды к секретам. Секс всегда входил в тайный арсенал разведок. Впрочем, гораздо чаще на подобные уловки попадались мужчины. Обычно к ним подсылали женщин легкого поведения. Но в этот раз агент Чайка расширил границы классического жанра, поменяв местами охотника и жертву.

Он проснулся с ощущением, что по щеке бродит муха. Станкевич вяло махнул рукой и открыл глаза. Пальцы задели жесткие кудряшки раскинувшейся рядом Нади-Евы, теплой и доступной. Лет десять назад агент не сразу покинул бы постель, но заводная официантка за неполную ночь сумела опустошить его на неделю вперед.

Станкевич принял душ, прикидывая, как приступить к главной части плана. Он надел трусы, сунул руки в свежую рубашку и вернулся к девушке. Мужские пальцы юркнули под одеяло и нащупали женскую грудь. Девушка хлопнула ресницами, глупо улыбнулась, и аркан из гибких рук обхватил шею Станкевича. Агент не сопротивлялся. Из кармана рубашки выпало удостоверение.

— Что это? — спросила Надя, раскрывая красные корочки. — Ты из милиции?

— Теперь это называется полиция. — Станкевич забрал удостоверение. Оно выполнило свою функцию.

В глазах девушки зарождалась тревога. Весь опыт ее жизни не сулил ничего хорошего от встречи с правоохранительными органами. Станкевич встал, его лицо приобрело жесткость.

— Я не случайно встретился с тобой. Я знаю о тебе все, Надя-Ева.

Услышав прежний псевдоним, бывшая проститутка поджала колени и подтянула одеяло к подбородку.

— Сначала я хотел допросить тебя в кабинете, но когда увидел очаровательную девушку с чудесными волосами и обольстительной фигурой, я… У меня душа перевернулась. Я уже не мог относиться к тебе как к свидетелю. Ты для меня, это… — Станкевич сделал жест, словно хотел изобразить невидимое облако или огромный букет, и скромно умолк. Выдержав достаточную паузу, он выдохнул: — Я пропал.

Агент рухнул на колени перед кроватью. Слезы не получались. Он изобразил тоску.

— Я влюбился в тебя. Ты понимаешь, что это такое?

Губы девушки дрогнули, глаза заискрились, одеяло соскользнуло, обнажив не только грудь, но и живот. Ее требовательные ладошки пустились в путешествие по мужскому телу. Кажется, она понимала любовь совершенно однозначно. Агент не противился и охотно пристроился рядом, не забывая о деле.

— Чудесная моя, ласковая. У тебя удивительная кожа, губы, волосы… — Он приподнялся на локтях и сверкнул глазами. — В этом отеле семь лет назад мой друг попал в скверную историю. Ты его знаешь!

— Кого? — испуганно заморгала Веселова.