Дамы и господа

Ведьмы подошли к городской площади. Матушка огляделась по сторонам. Конечно, Веренс был королем, и это было правильно, и это было его королевство, что тоже было правильно. Но в более глубоком смысле королевство принадлежало ей. И, конечно, Гите Ягг. Власть Веренса распространялась только на людей — тролли и гномы не признали его королем, хотя сделали это очень вежливо. Но что касается деревьев и скал, их матушка Ветровоск считала своими. Она могла чувствовать их настроение.

За ними продолжали следить. Она ощущала общую настороженность. Достаточно внимательное наблюдение изменяет объект наблюдения, а сейчас таковым объектом была вся страна. Вся страна подверглась нападению, и судьба ее лежала на плечах матушки…

— Забавно… — сказала вдруг нянюшка Ягг, словно сама себе. — Сегодня утром сидела я у Плясунов и вдруг подумала, вот ведь забавно…

— Ты о чем?

— Когда я была молодой, жила здесь девушка, очень похожая на Диаманду — с дурным характером, нетерпеливая, талантливая, ну, настоящая заноза в заднице для старых ведьм. Не знаю, помнишь ли ты ее?..

Они прошли мимо кузницы Джейсона, сотрясавшейся в унисон мощным ударам молота.

— А я никогда ее и не забывала, — тихо ответила матушка.

— Забавно, все развивается по кругу…

— Не совсем, — твердо возразила матушка Ветровоск. — И вовсе я на нее не похожа. Сама знаешь, какими в то время были старые ведьмы. Сопротивлялись всему новому. Кучка заклинательниц бородавок. Я никогда им не грубила. Я просто была… тверда. Прямолинейна. Стояла на своем. Быть ведьмой — это значит стоять на своем. Ты что там, улыбаешься?

— Это ветер, клянусь.

— А она — совсем другое дело. Никто не может упрекнуть меня в том, что я отвергала новые идеи.

— Ты знаменита именно тем, что всегда приветствовала все новое, — кивнула нянюшка Ягг. — Лично я это всем и вся говорю: Эсме Ветровоск никогда не отвергает новые идеи.

— Правильно.

Матушка Ветровоск окинула взглядом поросшие лесом холмы, возвышающиеся над городом, и нахмурилась.

— Главная беда в том, — сказала она, — что современные девушки совершенно не умеют мыслить логически. Нужно ведь что? Ясный ум и умение сосредоточиться. Твоя Маграт, например, постоянно отвлекается. А это мешает ей поступать правильно. — Она на мгновение замолчала. — Я чувствую ее, Гита. Чувствую ее, Королеву Фей. Ее разум способен проникать за камни. Вот ведь гадина! Она таки пробралась сюда. Она повсюду. Я чувствую ее везде, куда бы ни направила свои мысли.

— Все будет в порядке. — Нянюшка похлопала ее по плечу. — Увидишь.

— Она ищет лазейку, — повторила матушка.

— Доброе утро, братья, а почему вы так хмуры в сей славный день? — вопросил пекарь Возчик.

Все остальные танцоры в недоумении уставились на него.

— Ты что, какое-нибудь лекарство принимаешь? — поинтересовался кровельщик Ткач.

— Просто пытаюсь вжиться в роль, — ответил Возчик. — Так обычно изъясняются городские по… по… повисельники.

— А кто они такие, эти повисельники? — удивился ткач Пекарь.

— Насколько понимаю, они обычно ходят с куртизанами. Так мне кажется, — пожал плечами пекарь Возчик.

— Кстати, я спросил у мамы, кто такие куртизаны, — сообщил Джейсон.

— Да?

— Она сказала, это те, кто по лесам лазает. А вокруг нас сплошной лес, значит, это мы.

— Так мы еще и городские повисельники? — спросил ткач Пекарь.

— Видимо.

— Круто!

— Ну, разговариваем мы совсем не так, как эти козлы в пьесе, — возмутился пекарь Возчик. — Они постоянно упоминают эту самую суету, которая вечно сует. А их шуток я совсем не понимаю.

— А ты и не должен понимать шутки, это же пьеса, — объяснил Джейсон.

— Мои штаны! — закричал вдруг ткач Пекарь.

— Слушай, заткнись и толкай тележку.

— Не понимаю, почему мы не можем показать наш Танец с Палкой и Ведром… — пробормотал другой ткач — Портной.

— Мы не будем показывать этот танец! Я даже слышать о нем ничего не хочу! У меня до сих пор болит колено! Так что заткнитесь все! Еще раз о Танце с Палкой и Ведром услышу…

— Мое брюхо! — снова заорал Пекарь, которого не так-то просто было сбить с мысли.

Тележка прыгала по изрытой колеями дороге.

Даже Джейсон вынужден был признать, что танцевать значительно проще, чем лицедействовать. Люди не глазели на тебя и не хихикали. А эти дети… Им только дай повод посвистеть. Ткач и Кровельщик почти открыто бунтовали и умышленно путали слова. Каждый вечер приходилось искать новое место для репетиции.

Даже в лесу невозможно было скрыться. Просто удивительно, и откуда только берутся эти прохожие?

Ткач перестал толкать тележку и вытер пот со лба.

— Я уж думал, у Чертова Дуба нас никто не найдет, — сказал он. — В полумиле от ближайшей тропинки, но, будь я проклят, всего через полминуты там было не протолкнуться от всяких углежогов, отшельников, трапперов, лесорубов, охотников, троллей, сборщиков птичьего помета, хвороста, свинопасов, грибников, гномов, хулиганов и каких-то подозрительных типов в длинных плащах. Удивительно, и как это в лесу еще осталось место для деревьев! Ну, куда теперь?

Они подошли к перекрестку — если его можно было так назвать.