Дамы и Господа (пер. Н.Берденников под ред. А.Жикаренцева)

Нянюшка запустила руку в бесформенные глубины платья и достала полную бутылку шампанского, которая, по идее, никак не могла там помещаться.

– Должна сказать, она выглядела счастливой, – усмехнулась она. – Грязные обрывки платья и кольчуги. Эй, а знаешь, что она мне поведала?

– Что?

– Помнишь тот старый портрет королевы Иней? На котором она в железном лифчике? Рядом с колесницей с шипами и ножами? Так вот, Маграт сказала, что ей помогал… дух королевы Иней. Мол, в этих доспехах она делала такое, о чем раньше и подумать не смела.

– Ничего себе, – откликнулась матушка.

– Ох уж этот смешной старый мир, – согласилась с ней нянюшка.

Еще некоторое время они шли молча.

– Значит, ты так и не сказала ей, что королевы Иней никогда не существовало?

– Зачем?

– Старый король Лулли придумал ее только потому, что посчитал, будто нашему королевству не хватает романтической истории. Он был немного помешан на этой романтике. Даже доспехи приказал выковать.

– Знаю. Муж моей прабабки выковал их из жестяной ванны и пары кастрюль.

– Думаешь, не стоит рассказывать ей об этом?

– Не стоит.

Матушка кивнула.

– Странно, – задумчиво промолвила она. – Маграт осталась прежней, даже после того как полностью изменилась.

Нянюшка Ягг достала из недр передника деревянную ложку. Потом сняла шляпу и аккуратно спустила вниз миску со сливками, кремом и желе[38].

– Ха, никак не пойму, чего ты все время воруешь еду? Веренс и так отдал бы тебе целую ванну этого добра. Ты же знаешь, что сам он не притрагивается к заварному крему.

– Так веселее, – ответила нянюшка. – Заслужила я хоть немного веселья?

Тут густые кусты на обочине затрещали, и на дорогу выскочил единорог.

Он был в бешенстве. Он был раздражен. Он находился не в своем мире. Кроме того, им управляли.

В сотне ярдов от ведьм зверюга остановилась, угрожающе опустила рог и принялась бить копытом.

– Ничего себе! – воскликнула нянюшка Ягг и уронила добытый тяжким трудом десерт. – Скорее! Рядом есть дерево. Бежим!

Матушка Ветровоск покачала головой.

– Нет. На этот раз убегать я не буду. Стало быть, она не смогла победить меня раньше и решила натравить на меня эту животину!

– Да ты только посмотри, какой у него рог.

– У меня хорошее зрение, – спокойно откликнулась матушка.

Единорог опустил голову и бросился вперед. Нянюшка Ягг метнулась к ближайшему дереву и, подпрыгнув, схватилась за нижнюю ветку…

А матушка Ветровоск сложила руки на груди.

– Эсме, скорее!

– Нет. Тогда я не могла мыслить так ясно, как сейчас. От некоторых вещей убегай, не убегай…

Белый призрак несся по аллее деревьев – тысяча фунтов мышц толкала вперед двенадцать дюймов сверкающего рога. Единорога окутывали клубы пара.

– Эсме!

Время кругов близилось к концу. Кроме того, теперь матушка понимала, откуда в ее голове взялись призрачные мысли других Эсме Ветровоск.

Быть может, некоторые из Эсме жили в мире, которым правили эльфы. Или давно умерли. Либо доживали, по их мнению, счастливую жизнь. Матушка Ветровоск редко желала чего-либо, поскольку считала любые желания пустыми сантиментами, но сейчас она ощущала легкое сожаление, что ей не удалось встретиться со своими «сестрами».

Быть может, некоторым Эсме Ветровоск придется умереть – сейчас, на этой дороге. Что бы ты ни делала, это означает лишь то, что миллионы копий тебя делают совсем другое. Кто-то умрет… Она чувствовала их смерти… смерти Эсме Ветровоск. И ничем не могла помочь, потому что в ход событий нельзя вмешиваться.

По миллиону травянистых склонов бежала девушка, на миллионах мостов девушка делала выбор, на миллионах дорог стояла женщина…

Все разные и все одинаковые.

Ради всех них она должна была оставаться собой – здесь и сейчас, должна была приложить к этому все силы.

Она протянула вперед руку.

В нескольких ярдах от нее единорог наткнулся на невидимую стену. Он попытался остановиться, задрыгал ногами в воздухе, сжался от боли и проделал остаток пути на спине, остановившись у самых ног матушки.

– Гита! – окликнула матушка, наблюдая за тем, как зверь тщетно пытается встать. – Сними чулки, свяжи их в виде уздечки и осторожно передай мне.

– Эсме…

– Что?

– Я не надела чулки, Эсме.

– А что стало с той чудесной красно-белой парой, которую я подарила тебе на День Всех Пустых? Я сама их связала. А ты знаешь, как я ненавижу вязание.

– Понимаешь, было так тепло. А мне нравится, когда воздух циркулирует.

– Сколько времени я угробила на пятки…

– Извини, Эсме.

– Тогда сбегай ко мне домой и принеси все, что лежит на дне ящика комода.

– Хорошо, Эсме.

– Но сначала забеги к своему Джейсону и вели подготовить кузницу.

Нянюшка Ягг оглядела барахтающегося на земле единорога. Казалось, он был ранен и смертельно боялся матушки Ветровоск, но вместе с тем убежать не мог.

– Эсме, надеюсь, ты не будешь просить нашего Джейсончика…

– Я ни о чем не собираюсь просить его. И тебя ни о чем не прошу.

Матушка Ветровоск сняла шляпу и швырнула ее в кусты. Потом, не сводя глаз со зверя, подняла руки к пучку седых волос и вытащила несколько ключевых булавок.