Дамы и господа

Мужественная, благородная внешность Тургенева сейчас же обращала на себя внимание. Это началось, словно по тайному умыслу судьбы, именно с той поры, когда он был в возрасте своего молодого отца, ненароком заглянувшего в Спасское, — и не кончалось уже никогда. В него влюблялись женщины разных возрастов, сословий, национальностей. Многим, без всякой вины с его стороны, он осложнил судьбу: кто-то спасался от страсти к нему в случайном браке, кто-то даже оставлял мирскую жизнь и уходил в монастырь.

Но в отличие от отца, считавшего женщину одним из дивных удовольствий на земле, Тургенев видел в ней жертву непреодолимых обстоятельств и мужского эгоизма.

Его героини-умницы хороши собой, с душой нежной и богатой, всегда лучше того мира, в котором живут, и этот мир мстит им за их нравственное превосходство. Они всегда несчастны, и самое ужасное то, что источником этого стано­вится человек, которого они искренне и преданно любят.

…Героиню первого произведения Тургенева, появившего­ся в печати, звали Параша. Она и дала имя тонкой изящной книжице, увидевшей свет весной 1843 года. Автору шел двадцать пятый год.

Это была история в стихах о молоденькой женщине, чем-то напоминавшей пушкинскую Татьяну. О том, что замужество, вместо того чтобы дать ей расцвести, убивает в ней нравственные и физические силы. Чувства тускнеют, словно покрываются пылью.

Молодой Тургенев полон сострадания к своей героине:

Мне жаль ее… быть может, если б рок
Ее повел другой — другой дорогой…

Многое изменится. На смену стихам придет проза: поя­вятся повести, пьесы, романы. Однако внимание к женской душе останется на всю жизнь. И никому более не удастся так высоко оценить силу женских чувств, нерассуждающую самоотверженность, неспособность к предательству.

…Можно представить, какой радостью для Варвары Петровны стал выход в свет «Параши». Это событие оправдывало материнские надежды и убежденность в том, что ее Ванечку ждет особая судьба.

Читатели приняли литературный дебют Тургенева тепло. Критика тоже. Даже строгий В.Г.Белинский не пожалел для «Параши» прочувствованной строки. Он назвал первый опыт никому не известного автора «одним из прекрасных снов на минуту проснувшейся русской поэзии». Красиво сказано!

Свою поэму Иван Сергеевич подписал инициалами «Т.Л.» — Тургенев-Лутовинов. Варвару Петровну это тронуло до глубины души.

«Я прошу тебя, — отозвалась она из Спасского, — быть в твоем сочинении Лутовиновым». Ей понравилась «Параша». Тургенева не сомневалась, что вместе с первой книжкой к сыну явится известность. Талант — в нем есть что-то волшебное. Он всегда отделяет своего обладателя от толпы. «Я тщеславна, — признавалась Варвара Петровна и заклинала: — Нет, не переставай писать!»

Легко сказать: «Не переставай!» Но когда? После заседания в министерстве? С другой стороны, Варваре Петровне только в страшном сне могло присниться, что для сына литераторство сделается не дополнением к чиновничьей карьере, а делом жизни.

…Наступило 1 ноября 1843 года. Этот день Тургенев назвал для себя «священным».

В Петербурге, в одном из домов на Невском, он позна­комился со знаменитой европейской певицей, прибывшей на гастроли в Россию. Ее звали Полина Виардо.

Впервые увидев мадам Виардо в «Севильском цирюль­нике», Тургенев вышел из театра потрясенный. Восхити­тельные бархатные ноты, каких, казалось, никто никогда не слыхивал, продолжали звучать в его душе.

Певица красотой не отличалась: была небольшого рос­та, с крупными чертами лица, да к тому же имела супруга, неотступной тенью следовавшего за ней. Однако ничто не могло охладить вспыхнувшего в Тургеневе чувства к «безоб­разной красавице». Он шел к ней, как на зов Сирены, хотя в душе, наверное, понимал бесперспективность, а может, и погибельность своей страсти.

Узнав, кого выбрал сын в «дамы сердца», Варвара Петровна пришла в смятение. Она сразу же почувствовала опасность со стороны певуньи-испанки.

Как только объявили о гастролях Виардо в Москве, Варвара Петровна поспешила в театр. Едва поднялся за­навес и певица появилась на сцене, Тургенева впилась в нее глазами. Она тут же разглядела все недостатки внешности Полины, несмотря на искусный грим, красивую прическу и великолепно сидевший костюм. Дивные большие, темные испанские очи — они не могли искупить тяжелую «лоша­диную челюсть», огромный, как кто-то выразился, «рыбий рот». Но минутное торжество Варвары Петровны исчезло без следа, стоило ей услышать голос певицы. Это было колдовство, наваждение. Звуки необыкновенной красоты настолько пленяли слушателей, что никто не обращал вни­мания на то, какова певица собой, что в ее облике хорошо, а что никуда не годится. Ее пение производило незабываемое впечатление.

Варвара Петровна вернулась домой совершенно по­трясенная, сказав домочадцам одну лишь фразу голосом усталым и обреченным:

— А надо признаться, хорошо поет проклятая цы­ганка!

Эту ночь она провела без сна. Ее чутье и знание души сына говорили, что следует готовиться к большой беде.