Дамы тайного цирка

– Да брось, матушка, – сказала Лара. – Какие реликвии. Ты просто хочешь всё украшать. Тебе не терпится украсить этот дом с момента, как я его купила.

– Чуть-чуть. – Одри смущённо улыбнулась.

– Рама всё равно слишком велика, – попыталась возразить Лара.

– Помесь Версаля с Лас-Вегасом, да? Ну отнеси её к Гастону Буше и поменяй. Только проследи, чтобы он отдал её тебе обратно, она стоит, наверное, дороже самой картины.

Одри поставила картину на пол к стене.

Имя Гастона Буше, владельца самой успешной картинной галереи и багетной мастерской в Керриган Фоллз, возникало раз за разом во всех последних разговорах с матерью. Лара подозревала, что они начали встречаться.

– Сесиль была храброй. И ты тоже храбрая. – Одри взяла Лару за подбородок и взглянула ей в глаза. – Мы многим обязаны этой женщине. Сейчас она должна быть с тобой. Довольно она пробыла в моём коридоре.

Лара присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть картину, и подняла раму с пола. Цвета в комнате с ярким светом смотрелись совсем иначе, чем в слабо освещённом коридоре на фермах Кабо.

– Если я и храбрая, то научилась этому у тебя, матушка. Спасибо тебе.

Ощупывая раму, Лара думала о том, как сильно мать помогала ей в эти месяцы. Хотя она часто закатывала глаза по поводу суетливости Одри, та создала для неё безопасное пространство, когда всё остальное развалилось на части.

– Ничего из этого я не смогла бы сделать без тебя.

Одри покраснела и оправила рубашку, засопев, будто вот-вот заплачет.

– Ну всё, ладно тебе. – Меняя тему, она принялась расстёгивать чехол, как Лара предполагала, с каким-то нарядом.

– Ты сказала, это для приёма, да? – Пока мать держала вешалку, Лара стянула мешок, и наружу хлынула волна тёмно-синего шифона. Платье с лифом без бретелек подошло бы кукле, винтажной Барби. С узкой талии струилась вниз пышная юбка из многочисленных слоёв фатина разной длины, сплошной водопад ткани, переливающийся всеми оттенками павлиньего пера. – Господи, оно, должно быть, стоило кучу денег.

– О да, – согласилась Одри. – Не запачкай его в пыли. Ну что, хочешь его как-то изменить?

Лара улыбнулась.

– Нет. Оно идеально. Спасибо тебе!

Одри проигнорировала её и отвернулась, прерывая трогательный момент.

– А эта картина будет отлично смотреться с ковром, который я тебе только что купила. Лиловый с золотом, очень нарядный. В самый раз для этой комнаты. Ещё тебе нужны деревянные ставни. – Одри окинула комнату изучающим взглядом. – И серебряный чайный сервиз.

Пришёл Оджоб и уселся у ног Лары, привалился к ней.

– И его тоже можешь забрать, когда захочешь. Он по тебе скучает.

Словно в ответ на её слова, Оджоб вздохнул и растянулся на полу в позе сфинкса. Оджоб принадлежал ей, а Мисс Маннипенни – её матери. Хьюго, их вожака, крошечного вельштерьера, сегодня не было.

Одри заново надела солнечные очки, висевшие спереди на вороте её футболки, и двинулась к двери. Оджоб и Манипенни вскочили и опрометью бросились к выходу, чтобы женщина, которая их кормит, не забыла их здесь.

– Я заеду завтра в шесть забрать тебя в цирк.

Лара нахмурилась.

– Я вряд ли поеду в этом году.

– Глупости, – отрезала Одри. – Если ты не поедешь, Риволи обидятся.

Спустившись по ступенькам, она открыла заднюю дверь машины, впуская собак, и Оджоб тут же устроился между передними креслами, чтобы, как всегда, наблюдать за дорогой через лобовое стекло. Уже с водительского сиденья Одри подытожила, высунувшись в окно:

– Цирк, завтра в шесть! Никаких отговорок!

Лара отсалютовала ей.

Одри стянула очки на нос.

– И ещё, Лара…

Лара нагнулась к ней.

– Он в любой момент мог не вернуться к тебе, ты это знала. Я рада видеть, что ты налаживаешь свою жизнь.

Лара посмотрела вниз на свои пыльные кеды. Она никак не могла избавиться от ощущения, что Одри говорит ей не всю правду. Они никогда не лгали друг другу, но мать однозначно что-то скрывала.

– И пригласи рабочего отремонтировать пол, хорошо?

После этих слов дверь машины хлопнула, и чёрная «Сьерра Гранде» с логотипом «Фермы Кабо» поехала прочь.

Вернувшись в дом, Лара остановилась и посмотрела на картину сверху вниз, прежде чем её поднять. Маленькая рама была очень тяжёлой на вес. Лара прикинула, что в ней, должно быть, фунтов пятнадцать золота и дерева. На картине была изображена миниатюрная блондинка в приглушённо-бирюзовом трико с коричневыми самоцветами, стоящая на спине белой лошади. Её высоко поднятые руки замерли в идеальном равновесии. Лошадь, украшенная убором с бирюзовыми перьями, летела вскачь. Хотя черты лица молодой Сесиль были видны совершенно чётко, в остальном картина как будто побывала под дождём; на масляной краске были отчётливо заметны потёки. По первому впечатлению взгляд приковывали фигуры лошади и наездницы, но также с большой тщательностью художник уловил лица зрителей в первом ряду. Одетые в свои лучшие наряды, несколько посетителей на галёрке держали фужеры с шампанским, лица подсвечивали огни сцены. В середине бородатый мужчина с копной рыжих волос указывал на арену, а женщина рядом с ним закрывала лицо руками, будто боясь, что наездница вот-вот упадет.