Дамы убивают кавалеров

– Ну да, зона. Обычная российская зона. Лагерь. Исправительно-трудовое учреждение. Место лишения свободы… Вот кто, скажите мне, обеспечивает там порядок?

– Конвойные, – сказала Даша. – Вохра.

– Ответ неправильный. Конвойные только следят, чтобы зэки оттуда не убегали.

– Тогда – администрация зоны.

– Опять ответ неправильный.

– Тогда – кто?

– Весь порядок в зоне поддерживают те же люди, что там сидят. Ясно? – Я обвел сестер взглядом. Они смотрели на меня выжидательно. – А что такое порядок в тамошнем понимании? – продолжил я. – А тамошний порядок заключается в том, чтобы все терпилы, то есть работяги, выходили на работу. И давали бы выработку. И не устраивали побегов. Или бунтов… А для поддержания порядка на каждой зоне есть бугор. И у него имеются подручные. Авторитеты. А в каждом бараке имеется – бугор барака. А у него – свои собственные подручные… И так далее. В ИТУ работает жесткая, мощная самоорганизующаяся система… А для того, чтобы система действовала, администрация лагеря дает тем, кто работу данной системы обеспечивает – то есть буграм, авторитетам, законникам… – различные послабления. На работу им можно не ходить, у них залейся водки, имеется ширево, цветные телевизоры, видаки, девочки, мальчики… Бугры на зоне живут значительно веселее, чем мы – на воле…

– То есть ты хочешь сказать… – задумчиво начала Даша.

– Да, я хочу сказать, – перебил я ее, – что по тому же самому принципу система построена и здесь – по нашу сторону колючей проволоки. На воле… Государство у нас выполняет сейчас те же самые функции, что и вохра в колонии… Следит за внешним проявлением порядка. Порой раздает баланду или отправляет в лазарет… Оно ведь у нас, государство, – слабенькое, продажное, аморфное… Но если оно не может обеспечивать порядок в стране, то кто-то же должен это делать!.. Чтобы рынки работали, предприятия давали прибыль, грузы доставлялись по назначению, а поезда приходили вовремя… Чтобы ночами было относительно спокойно, а работяг, терпил, не грабили (больше того, что положено)… Ну, и кто конкретно будет за этим следить?

Я сделал паузу. Сестры внимательно меня слушали.

– Вот они, – продолжил я, – все эти хозарские, воронцовские, солнцевские, абиссинские за порядком у нас и следят… Каждая группа – на захваченной ею территории… А в обмен на эту работу по обеспечению тишины и порядка наше государство позволяет всем им – солнцевским, хозарским, абиссинским… – жить в лучших особняках, ездить на лучших машинах… И денег иметь сколько хочешь, и девочек, мальчиков, ширева и водки через край… Таков, дети мои, – я развел руками, – новый общественный договор…

– То есть ты, Паша, хочешь сказать, – спросила слегка пьяненькая Даша, – что мы живем как в зоне? По законам зоны?

– Конечно, – ответил я. – Конечно. Правда, зона у нас – улучшенной планировки. Со всеми удобствами.

– Да ты, Пашуня, – усмехнулась моя Катя, – не просто частный сыщик. Ты у нас сыщик-философ. Сыщик-политолог.

– С кем поведешься… – Я сделал полупоклон в ее сторону.

Прошло два дня

Пробка впереди выглядела безнадежно.

– Встань здесь, – буркнул Услан водителю.

Серебристо-красный «Мерседес-320» подрезал зазевавшуюся «шестерку» и воткнулся в вожделенное парковочное место. Водитель «шестеры» принялся было бибикать. Однако быстро углядел мерседесовский номерок: три четверки. И гудеть перестал.

Услан подождал, пока водитель выскочит из машины и откроет ему дверцу. Брезгливо ступил ботинками крокодиловой кожи на асфальт. Взгляд уперся в стухшую банановую кожуру и смятый пластиковый стаканчик. Услан поморщился.

– Убери, – тихо приказал он водителю.

Тот безропотно поднял мусор. Побежал, выкинул в урну.

Услан удовлетворенно кивнул и отправился на ежедневный осмотр своих владений.

…Оптово-розничный рынок подле метро «Косинская» гудел двадцать четыре часа в сутки. Рынок не засыпал ни на минуту. Уже с пяти утра было не протолкнуться. «Газели», грузовики, фуры. Кто-то разгружается, кто-то, наоборот, забивает машины ящиками с овощами и фруктами. Расхаживают тетки-торговки, гортанно кричат: «Чай, кофе-э, самса-а!» Между автомобилями и пешеходами лавируют грузчики со скрипучими телегами. Телеги переполнены, ящики в них опасно кренятся. Грузчики роняют по пути апельсины, лимоны, яблоки. Упавшие фрукты достаются алкашам… Алкаши, впрочем, подбирают не только пищу. У них тоже есть свой бизнес: таскать за бутыль-другую мешки и ящики.

Часы суток на Косинском рынке были строго поделены. Раннее утро безраздельно принадлежало оптовикам.

С юга привозили фрукты, из Подмосковья – овощи. Тяжелые фуры создавали беспросветные заторы. В те же часы на рынок являлись многочисленные закупщики из ресторанов, кафешек и магазинчиков. Они приезжали на пикапах или «Газелях». Долго и въедливо переругивались с продавцами, а потом с помощью алкашей перегружали на свой транспорт мелкооптовые партии даров природы.