Дамы убивают кавалеров

– Да-да-да! – скептически проговорил один из хачиков. – И где же ты собираешься их доставать? Банк хочешь ограбить?

– Да, я могу ограбить банк…

Хачики в ответ громко загоготали.

– Нет, серьезно, – Леня понял, что уже пора начинать свою игру, – я ж вам в натуре говорю! Я могу взять банк!

– Ага. Цэнтралный, – издевательски проговорил один из чуреков.

Леня не смутился:

– Именно. Центральный банк. Центробанк. Цэ Бэ Эр Эф. Там – огромные деньги! И я знаю, как их взять!

– И как же? – неожиданно заинтересовался другой хозарин. – Ведь тебя тут же найдет система слежения?

Леня не преминул отметить, что чурка внезапно заговорил по-русски абсолютно без акцента. И со знанием дела.

Леня удивленно посмотрел на хачика: откуда взялись такие познания? Куда делся акцент?

«А он не прост, совсем не прост!» И Ленчик ответил хозарину, как равному:

– Я запутаю систему слежения. Она не сможет определить номер, с которого я звоню!

– Ага, используешь мобилу? Это не поможет! Тебя засекут все равно!

– А я сломаю почтовый компьютер! – гордо выпалил Леня.

– Ма-алчи! – неожиданно разозлился другой чучмек. – Не сможешь ты украсть миллион! Хафиз, пойди кинь его обратно, куда паложено! И так что-то мы раздобрели!

Хафиз тут же встал, грубо схватил Леню за плечо и потащил его за собой. По дороге тот заметил дверь в другую комнату. Она была слегка приоткрыта. Ленчик успел разглядеть там большой диван с несколькими подушками и… телефон. На тумбочке, рядом с диваном валялся мобильный телефон, поблескивая серебристыми боками. Леня сразу успел подумать: «Дорогой! Siemens SL45… С MP3-плейером[16]. Мне такой и не светит… Если мне вообще светит выжить в этом кошмаре».

Второй чучмек – тот самый, что вдруг заговорил без акцента, – спокойно подвел его к «родной» батарее и несильно защелкнул наручник на запястье.

– Сма-атри, сиди тихо! Спасибо за «ящик».

Леня обалдел. Хладнокровный бандит, сторож ценного заложника, благодарит заключенного.

Чурек ухмыльнулся:

– Хозары хорошего нэ забывают!

Леня благодарно кивнул. Хачик пошел обратно и аккуратно затворил дверь, оставив Леню наедине со своими мыслями. А мыслей в его голове крутилось много. Он лихорадочно соображал, вспоминал хакерские сплетни и информацию из достоверных источников, типа газет и ТВ… Кажется, план спасения вырисовывался все более и более четко. Главное, играть. Играть красиво, играть, словно на сцене «Глобуса», будто шекспировскую трагедию. Нужно только быть убедительным, и все получится. Ведь именно бредовые мысли и идеи – а Ленин план был именно бредовым – рождают гениальные решения. Леня оказался в том положении, когда остается только играть. Играть до полного поражения. Или до полной победы.

Леню мучило: во всех бедах его Семьи виноват только он. С самого начала – он один, и никто больше. До этой дурацкой и глупой аварии Леня считал себя взрослым и самостоятельным человеком. А потом… Потом оказалось, что при первой же проблеме, серьезной проблеме, он бросается мамочке на шею и просит помощи, защиты, словно глупый первоклассник. Поэтому он и решил сделать что-то самостоятельно, как-то: доказать – в первую очередь себе, – что он сильный, что он может выжить сам… И оказалось, что сделал еще хуже. Глупая, детская месть! Змеи на рынке, подумать только!

Все настоятельно доказывало Лене, что он (как это там было у Достоевского?) – «тварь дрожащая», а не умный, не взрослый, не самостоятельный человек.

Однако чем очевиднее казалась неудача, тем сильнее Лене хотелось снова попробовать исправить положение. Самому. Ведь теперь оставалось лишь два пути – либо все загладить, либо… А вот об этом лучше и не думать.

Леня сидел, прислонившись спиной к холодной стене в невеселых цветочках. Потом привычно повертел, не открывая глаз, браслет наручников, чтобы уменьшить въедливую боль от впивающейся стали. И с удивлением обнаружил – наручники застегнуты неплотно. Очень неплотно. Так, что при желании можно протиснуть сквозь них руку. Лене сразу вспомнился какой-то фильм, где преступник спасается из подобного положения, отрубив себе кисть… Он поежился. Нет, отрубать руку пока рановато – она может все-таки пригодиться.

Леня стал аккуратно, миллиметр за миллиметром, протискивать кисть сквозь железное кольцо браслета. Только бы случайно не защелкнуть наручники на одно деление больше. Тогда уж точно – пиши пропало. В самой широкой части кисти, у начала большого пальца, ладонь клинило.

«Не пролазит, – судорожно подумал Ленька. – Нет, фигу! Сейчас протисну! Освобожусь, выберусь, убегу! Только как же тогда мой план с ограблением Центробанка?.. Да к черту план – или сейчас, или никогда!»

Браслет упорно не хотел слезать. Леня стер свободной рукой капельки пота со лба. И уже хотел было растереть их по матрасу, но задержался… Стал влажной рукой тереть скованную ладонь. Потом собрал слюну и стал ею смачивать место, через которое никак не хотели проходить наручники.

«Должно помочь, должно помочь!» – стучало в Ленькиных висках.

Пока рука не высохла, Леня собрал все свои силы, закрыл глаза и стал протискивать мокрую ладонь сквозь браслет.