Дань

– Доложите, что у нас сегодня по плану? – сухо спросил он. – Сейчас время обеда, а после чем у вас будет занят личный состав?

– У нас время обеда изменено. Сейчас в кают-компании обедают дети и матери, а потом только мы. По плану у нас намечены занятия по борьбе за живучесть, но так как после обеда детям необходимо спать, занятия пришлось отменить. Шуметь нельзя, – пояснил помощник.

Андрей оделся и направился в штаб. Его начальник, Николай, дивизионный механик, наверняка введёт его в курс дела лучше, чем помощник.

– Андрей! С приездом! – Николай пожал ему руку.

– Товарищ капитан первого ранга…

– Перестань, оставь эти формальности, ты же не на параде. Рассказывай. Как Юля? Как сын?

Андрей рассказал всё о семье, о том, как не хотелось уезжать от них.

– Сейчас бы отпуск взять. Самое время с ней побыть. Сам понимаешь, какая у неё нагрузка.

– Да, ей сейчас не легко. Ты знаешь, Андрей, я раньше очень удивлялся, тому, что Юля не захотела оформлять брак официально, сейчас я понял, насколько она мудра.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы вы поженились, как все, то она жила бы сейчас, как и все жёны моряков в офицерском общежитии. Представь, как она с младенцем прыгала бы по трапам кораблей.

– Она бы не прыгала, а улетела бы рожать к маме.

– Да, – задумчиво произнёс Николай, – это хорошо, если есть мама, да ещё в Питере. А если нет? Нашим жёнам с детьми деться некуда.

– Ну, это же временно? Дом в конечном итоге отремонтируют.

– Знаешь, есть такая поговорка: «Нет ничего более постоянного, чем временное». Отремонтируют, конечно. Только когда? У начфина на это денег нет.

– Кстати, на счёт начфина… Денежное довольствие выдавали? Надо Юле послать.

– С денежным довольствием небольшая проблема. Казначейство на эту статью лимитов не получило. Есть, правда, один обходной маневр. С одной статьи на другую перекинуть, но это всё не на нашем уровне делается. Так, что сам понимаешь.

– Честно говоря, ничего не понимаю. Для меня эти лимиты и статьи, как китайская грамота. От нас то чего надо?

Николай наклонился к самому уху Андрея и прошептал:

– На лапу надо дать. Понял?

– Кому на лапу? – удивился Андрей.

– Кто ж его знает кому? Чиновнику какому-то – и Николай загадочно показал пальцем вверх, давая понять, что этот кто-то сидит очень высоко.

– Да его за это надо…

– Надо, Андрюша, надо. Ещё бы знать кого. У них такая конспирация, не докопаешься.

– Собственноручно удушил бы гадов. – Андрей сжал кулаки.

– Бог даст, может быть, и удушим, а может быть и они нас. Ты деньги то получать будешь?

Андрей сразу вспомнил медсестру, которая не давала пройти в роддом и её оттопыренный карман.

– Дань собирают, собаки! Сколько я должен? – спросил он Николая.

Андрей пошарил по карманам и достал всё, что нашёл.

– Вот, больше всё равно нет.

– Хорошо, остальное я из своих добавлю.

Андрей возвращался на корабль в отвратительном настроении. Казалось, что его изваляли в грязи, растоптали, оскорбили, унизили. Самое обидное, что он не знал, кто это сделал. Где он его обидчик? Может быть, он ходит где-то рядом? Может быть, Андрей каждый день здоровается с ним, мило улыбается и жмёт руку? От безысходности и бессилия руки Андрея сжимались в кулаки, и ногти впивались в ладони. Желваки играли на скулах. Он подошёл к трапу, зашёл на корабль и отдал честь флагу.

На кнехте сидел мальчишка, ел мороженое и наблюдал за Андреем. Ему было непонятно, кому офицер отдаёт честь? Глаза его осматривали всё вокруг, но никого, кроме Андрея он не видел. Мальчик не заметил, как к нему подошёл матрос.

– Ты, что, салага, не знаешь, что на кнехтах сидеть нельзя? – сделал замечание матрос. – Да ещё с мороженым! А ну-ка, дай сюда.

Он вырвал из рук мальчика мороженое и засунул себе в рот.

– Дяденька, отдайте! – крикнул мальчик и потянулся за мороженым.

– Не ори, салага! – матрос отмахнулся от него.

Мальчик отшатнулся, потерял равновесие и упал, ударившись головой о кнехт. Кровь брызнула на палубу. Мальчик лежал и не шевелился. Матрос испугался и бросился бежать.

Всё произошедшее, видимо, стало той последней каплей, которая в одно мгновение выплеснула весь негатив, который накопился в душе. Вся обида за своё унижение, за безысходность и беспомощность перед таинственным и невидимым врагом, обрушилась на бегущего матроса. Андрей догнал его и со всего размаху ударил кулаком в подбородок. Матрос, как тряпка отлетел в сторону и распластался на палубе. «Нокаут. Так ему и надо» – подумал Андрей.

К месту происшествия сбегались люди.

– Вахтенный, арестовать этого подонка! – Андрей указал на матроса.

Он подбежал к мальчику, поднял на руки и понёс в санчасть. Ребёнок был без сознания. В санчасти пострадавший пришёл в себя. Он открыл глаза и смотрел вокруг себя, ничего не понимая. Вдруг из его рта вырвался фонтан. Такой рвоты Андрей не видел даже у тех, кто страдает от морской болезни.

– Что это с ним? – спросил он у корабельного врача.

– Это называется сотрясение мозга.

Мальчика осмотрели и перебинтовали.