Дань для палача (СИ)

Говорил, а сам понимал, что чушь все это, что не надо мне ничего. Разве к этому я стремился? Месть, обида, я хотел, чтоб все ответили за свои поступки, за смерть Сашки, за мои семь лет тюрьмы. Я хотел вернуть свое, но не задумывался, что сейчас я бы был на месте бывшего дружка, крышующего наркобизнес.

Разве это счастье? В этом и состоит смысл жизни? Чтоб вот так ее губить и еще сотни и тысячи других? Господи, как все мерзко, и я сам себе мерзок и противен.

А ведь раньше я так не считал, не думал даже, все изменила девчонка с голубыми глазами, все она, та, которую я, как животное, взял силой, обидел, растоптал, сделал больно.

— Сука! Сука! Мать твою! Сука! — бью по рулю кулаками, уже не чувствуя боли.

А меня все равно режет изнутри именно это. Даже не то, что сказала Марина, не ее рассказ о сговоре с Минаевым и то, как они меня так ловко посадили, убив лучшего друга.

Марина хрипела, заикалась, путала слова, рассказывала, размазывая слезы по лицу, была такая жалкая, но я не чувствовал тогда ничего, даже ненависти не было. Пустота. Из меня словно выскребли все чувства. На единственный вопрос хотел знать ответ: «Почему?».

Славка все продумал заранее, капал на мозг Маринке, что я ее не люблю, что у меня есть другая, а она поверила. Блять, вот поверила, даже не показав вида, ревности, не спросив, не устроив истерику. А дружок выжидал, как паук плел сети и копил яд; тот жирный кусок, что мы урвали, стал для нас и последним.

После таких сделок всегда был ресторан, много алкоголя, а в моем бокале оказалась одна очень сильная синтетика. Не знаю, где Славка достал эту дрянь, но за столько лет так и не вспомнил, что произошло точно в тот вечер.

Это он убил Сашку, у нас возник спор, слово за слово, нож в руке и уже в крови, тело на полу, крики, шум, я словно пьяный, картинка плывет перед глазами.

— Кто подсыпал мне ту дрянь? Кто?

— Я не хотела… не хотела… он заставил меня…

Марина плакала, а я, оказывается, все эти годы жил с ножом в спине, который мне туда вонзил самый дорогой человек.

Достал сигареты, прикурил, впервые за эти недели моего пребывания на свободе небо затянулось черными грозовыми тучами, первые капли дождя упали на лобовое стекло.

Теперь я свободен, свободен от своей мести, от идеи свершить правосудие и наказать врагов. Получилось так, что судьба сама их наказала, но не моими руками. Марина рассказала, что заказала убийство своего мужа, все ее жесты руками, странные разговоры, которые я считал пьяным бредом, оказались правдой.

На следующее утро Славкина машина взлетела на воздух у его офиса — вместе с ним и водителем. Мы так и не успели поговорить по душам с бывшим другом, виделись лишь несколько раз. Хотел ли я его смерти? Думаю, нет, после встречи с Владой — нет. Но туда ему и дорога.

Его жену сам отвез в отделение полиции и сдал, пусть пишет явку с повинной и считает меня предателем, наплевать. Теперь она хлебнет сама то, что досталось ее руками мне.

Потом были два дня подготовки к операции по захвату груза и причастных к его транспортировке и распространению лиц. Два дня угара и поиска смысла жизни на дне бутылки виски.

А когда все началось, и вбежали бравые ребята в бронежилетах с автоматами наперевес, так глупо подставился под пулю. Хорошо — вошла неглубоко, быстро вытащили, подлатали, плюс кровью истек, сутки в больнице провалялся, много думал и смертельно, до разъедающей душу тоски хотел к своей белокурой дерзкой девочке.

А она меня видеть не хочет. И Валера, Д’Артаньян на белом коне, пасется рядом. Снова вот уже в сотый раз набираю ее номер, а когда слышу длинные гудки, перестаю дышать, потому что до этого момента номер был отключен. Но крошка мне звонила — вчера утром, я не ответил, был в больнице.

— Влада, Влада, ты слышишь? Крошка, не молчи!

Она молчит, но я знаю, что слышит меня.

— Не звони больше. Никогда не звони.

— Влада, черт, послушай, я так…

— Не хочу ничего слушать и слышать тебя не хочу! Ты мне никто, теперь уже никто, все кончено, ты получил что хотел! Оставь меня в покое!

Кричит, всхлипывает, а меня рвет на части от ее слез. Я не знаю, где она, чтоб приехать и поговорить, не знаю, что ей наплел Валера, что вообще с ней происходит.

— Влада, не плачь, девочка, скажи, где ты, скажи, я приеду.

— Ты мне не нужен.

Так спокойно и тихо, а мня эти четыре слова — убили. Лучше бы это сделала пуля.

Глава 37. Влада

Которую неделю все валится из рук. Не могу ни на чем сосредоточиться, мысли путаются. Вчера разбила любимую мамину кружку, потом долго плакала, хотя это всего лишь кружка.

Я дома, как и хотела, у себя дома, где все родное и знакомое, но все эти недели чувствую себя так, словно часть меня не здесь, словно я потеряла что-то важное. Оставила в том городе, в доме человека, который меня предал, которому я и не была нужна.

Слезы вновь выступили на глазах, запрокинула голову, нервно выдохнула, закрыла воду, отложила невымытую тарелку. Надо бы сделать ремонт, а еще перевестись на прежнее место учебы, устроиться на работу. Нужно хоть чем-то себя занять, чтоб не думать, не вспоминать.

Не вспоминать о нём.