Дан- футболист. Начало (СИ)

________________________________________________________

Я лишь стоял, счастливый и дурной

Стоял и ждал, тебя на перекрестке

И нервно мял в руке своей

Все те злосчастные папироски

Стоял, смотрел по сторонам

Прямо как тополь на Плющихе

Стоял, курил, мечтал

Ждал и надеялся…...конец разрухе

Стою и время уж подходит

Назначен миг вот-вот пробьет

Взгляд на метро…….она выходит

И образ прямо в сердце бьет

Взглянул еще….да Рыжий Огонек

Рванул на встречу, душою и ногами

Обнял, прижал….да прямо в лет

И тут же встретились губами

И разум сразу отвалил

Сказал пока, до скорой встречи

Потом он, впрочем, возвратил

Возможность малую дыхания и речи

Подняла взгляд и встретились глазами

А там улыбка и надежда

И что-то есть-то между нами

Не растерять бы все однажды

Но радость смыла все сомнения

В руке рука, чего еще?

И вера…..сбудутся желания

И будет все…...и будет хорошо

А мы стоим на старом месте

Глаза в глаза, в руке рука

А главное — мы вместе

И чудо ты как хороша

____________________________________________________________

Примечание автора: и вновь фрагмент из Рыжего огонька. И вновь в тему ложится

____________________________________________________________

И появилась, прям как тогда. Стою, смотрю и улыбаюсь прям как идиот. А она идет на встречу, легко лавируя между прохожими. И улыбка освещает ее лицо. Рада, тоже рада, нашей новой встрече.

И я срываюсь ей на встречу. Несколько шагов и встретились. И как там, в том стихотворении, сходу обнимаю ее и целую, не обращая внимание ни на кого. А народ проходит мимо, оглядывается и понимающе улыбается.

Любой настоящий мужик понимает и немного завидует. И в его мыслях:

—Эх меня бы на его место, да сбросить с плеч десяток - другой лет, забыть про заботы и жить сегодня—

И я так же мысленно отвечаю, целуя мою милую:

— Да что Вы ребята? Не хороните себя раньше времени. В жизни все бывает и все нам подвластно, нужно лишь поверить в это. Нам столько , на сколько мы себя ощущаем и ни минутой больше—

Стоим обнявшись, целуемся. И она поднимает глаза, а в них натуральное счастье и говорит:

— Даня, я соскучилась. Нам есть куда пойти?Не хочется гулять, хочется совсем другого—

— Да, милая. Я тоже соскучился. Поехали — Отвечаю я, все так же обнимая мою Машеньку.

И мы врываемся в метро, бежим по эскалатору, дальше поезд. И все также стоим , идем, бежим обнявшись. Рука в руке и не расцепить ни какими усилиями. Несколько остановок на станциях и вот мы уже на Первомайской. Да, спасибо спонсорам, ключи снова у меня. И вот еще одна пробежка до нужного дома, влетаем в подъезд, пробежка по лестницам и вот уже внутри.

Стоим, запыхавшись и смотрим друг на друга. Я делаю шаг на встречу и подхватывая ее на руки, начинаю кружить в воздухе, что-то напевая вполголоса. А она, обняла меня за шею и пищит от восторга. А в глазах такое счастье, что просто не реально, да не бывает такого. А вот есть и все, вот оно прямо тут, на руках, млеет, ластится и уже почти мурлычет.

—Котенок, натуральный котенок и лучшая в мире девчонка.

Но тут же поправляюсь одна из трех, нет одна из шести, нет одна из двенадцати на три мира. Теперь точно — думаю я , все так же кружа ее вокруг себя.

— Поставь, сумасшедший — Шепчет на ухо она, но руки, обнявшие за шею и губы, жадно целующие меня, говорят обратное.

Как там говорил Станиславский — не верю.

Но все таки ставлю ее на пол, только для того чтобы одним моментом разулась, сбросила куртку и снова на руки, и снова счастливый писк.

И ни задумываясь не на минуту, не спрашивая ни о чем, просто беру и несу ее в спальню. И тело ее, все сильнее прижимающееся ко мне, говорит о правильности моих поступков. Иногда не надо спрашивать женщину, если ответ уже увидел в ее глазах.

Принес и аккуратно, как антикварную амфору, положил на кровать. А эта чертовка тут же начала принимать такие соблазнительные позы, что и мертвый воскреснет. А далеко не мертвый, что я тут же и начал доказывать.

Но я не я , если чего-нибудь не сморожу:

— Девушка, а рядом с Вами свободно? — Вопрошаю я и добавляю — Я прилягу?—

Пока она соображает, что ответить на подобное проявление эпистолярного жанра, я уже прилег. Обнимаю ее со словами: