Дань кровью

То ли Бог смилостивился над их семьей, вняв их мольбам, то ли искренние моления в церкви благотворно повлияли на чрево Милицы, то ли природе было угодно поначалу шутить над ними с тем, чтобы потом, по прошествии семи лет, щедро их вознаградить, но, как бы то ни было, Милица на восьмом году своего замужества, в день святой Параскевы-Пятницы, преподнесла в подарок мужу Златану первенца — толстенького карапуза-наследника. Его назвали Георгием — Джюрой. Через год родился еще один мальчик. Надеялись, что он будет таким же крепким и выносливым, как Джюра, но он умер, не прожив и четырех месяцев, от оспы. То был страшный год. По всей Сербии гулял свирепый голод, бушевала жестокая засуха. Горели не только хлеба, но и села. Милица тогда тоже тяжело заболела и ничто, кажется, не могло уже ее спасти. И все-таки она выжила. Выжила и сейчас, в самый день святого Вита, 15 июня, подоив корову и подняв ведро, почти до краев наполненное пенящимся парным молоком, почувствовала резкие боли в животе. Словно судорога, разлившись по всему животу, свела ее мышцы адской болью. Застонав, она с трудом поставила ведро на землю, стараясь не расплескать молоко, и обхватила грубыми, мозолистыми руками толстый круглый живот. «Начинается, — пронеслось у нее в голове. — А Златко еще не вернулся. Кто же мне бабку Радославу призовет?» «Ой!» — она уже не могла сдерживаться от крика — он рвался из груди наружу, будто этим хотел несколько облегчить ее муки. Как на грех, и соседок дома нет. Она добрела до изгороди, затем вернулась в дом и, уже почти совсем обессилев, дошла до хлева, упала, подмяв под себя побольше сена и, то бледнея, то заливаясь краской, то покрываясь испариной, то дрожа от озноба, вся сомлев от натуги, начала рожать. Она настолько измучилась и устала, что, когда, наконец, услышала прорвавшийся крик новорожденного, на несколько мгновений впала в беспамятство. Затем, очнувшись как от толчка, она подняла голову и не услышала, но почувствовала, что ее младенец начинает задыхаться. Пересилив свою немощь, она нащупала рукой холодное лезвие ножа и, вся дрожа от натуги, приподнялась и перерезала пуповину. Аккуратно, насколько позволяли дрожащие пальцы, завязала ее. Взяла младенца на руки. Снова родился мальчик. То-то Златан обрадуется. Бережно завернув сына в подол юбки, она, еле переставляя ноги, пошатываясь, пошла в дом.

Вскоре вернулись с поля и Златан с Джюрой.

От природы здоровый и сильный, мальчишка в свои три года выглядел на все пять. Обласканный ветром, солнцем и чистым воздухом, Джюра всегда казался свежим и бодрым, и отец с удовольствием брал его с собою в поле: пусть сызмальства привыкает к земле, к труду. Это пригодится в жизни. Да и откуда человек черпает свои силы, как не от матушки-земли. И сам Джюра с радостью бежал за отцом, молча, никогда не жалуясь, приноравливаясь к быстрому отцовскому шагу. Соседи искренне удивлялись силе и выносливости малыша. И втайне завидовали Златану. А Златан был полон сил и добр, крепок телом и независтлив. Он мог заражающе радоваться солнцу и весело смеяться под заунывный шум дождя за окном.

И только редко, очень редко у Златана на душе становилось тяжело и грустно. Так вот, например, как в этот день. И настроение отца живо передалось Джюре. Он всю дорогу домой хныкал и о чем-то канючил.

— Что ты хочешь, сынок? — не замедляя шага, спросил Златан.

— Хлеба-а! Я есть хочу, — семенил за отцом, быстро перебирая ногами, Джюра.

— Не плачь. Придем домой и поешь.

— Я хочу сейчас есть. Не хочу идти домой. — Джюра сел на землю.

— Что с тобой, сынок? Ты никогда не плакал в дороге. — Отец присел на корточки и обнял мальчика за плечи.

— А с тобой что случилось? Ты всегда пел и шутил со мной в дороге. — Две сверкающие в сумеречном свете слезинки застыли у самой переносицы Джюры.

Златан невесело улыбнулся.

— Не до песен сейчас, сынок. Опять голодно будет нам в будущем году.

— Почему?

— Потому что в земле вся влага кончилась, а дождя все нет. Как бы пожар не случился и не сгорели наши ячмень с рожью. Что за напасти преследуют нашу землю в последние годы?!

Златан вздохнул и быстрым шагом пошел дальше. Притихший Джюра побежал следом. Когда они пришли домой, их встретила измученная, но улыбающаяся Милица с маленьким Иваном на руках. Плохое настроение Златана испарилось подобно влаге в жаркий день после дождя. Он с любопытством принялся разглядывать младенца, пытаясь в нем самом, в его маленьком сморщенном тельце прочитать или, по крайней мере, разгадать его дальнейшую судьбу. Однако ничего прочитать так и не сумел и только поцеловал младшего сына в крохотное родимое пятнышко, выступившее над правой бровью.

14