Дань псам (ЛП)

Торвальд вздрогнул. — Я ни слова еще не сказал — а уже получил повышение?

— В вашем заявлении усердная честность преобладает над уверенностью. Ваше имя?

— Торвальд Ном.

— Из Дома Ном. Возможен ли конфликт интересов?

— Возможен ли? В чем?

— Хозяйка намерена занять пустующее кресло в Совете.

— О. Ну, я практически не участвую в жизни Дома Ном. Наших в городе десятки, это верно, и связи семьи протянулись даже к другим континентам. Однако я ни во что не втянут.

— Вас изгнали?

— Нет, никаких подобных… крайностей. Скорее вопрос… интересов.

— Вам не хватает амбиций.

— Точно.

— Отличный маникюр, Торвальд Ном.

— Э… спасибо. Могу порекомендовать масте… — Голос угас, воцарилось унылое молчание, ибо Торвальд изо всех сил старался не глядеть на скрытые пальцы кастеляна.

В этот момент из-за угла главного здания показался Лефф. Губы и глаза его были ярко-оранжевыми.

Скорч крякнул. — Эй, Лефф. Помнишь того кота, на которого сел в баре?

— И что?

— Ничего. Просто вспомнилось, как у него глаза безумно выпучились.

— Да о чем ты?

— Ни о чем. Случайно вспомнил. Всё. Смотри, я привел Тора.

— Вижу, — фыркнул Лефф. — Понимаешь, видеть еще не разучился.

— Что с твоими глазами? — спросил Торвальд.

— Настойка. Я заразился червями грева.

Торвальд Ном нахмурил лоб: — Люди не заражаются червями грева. Только рыбы, если поедят заразных моллюсков.

Оранжевые глаза Леффа выпучились еще сильнее. Затем он рывком повернулся к кастеляну. Тот пожал плечами и сказал: — Черви джурбен?

Торвальд хмыкнул. — Те, что живут в нижних пещерах? В карманах с зеленым газом? Они длиной с ногу и почти такие же в ширину.

Кастелян вздохнул: — Все мы склонны к ошибочным диагнозам. Прости, Лефф. Может, снадобья избавили тебя от другой болезни. Так или иначе, цвет пропадет через пару месяцев.

— У меня еще два месяца будут глаза бешеного кота?

— Смею полагать, это получше червей грева. Теперь, господа, поищем нашего портного. Что-то черное и расшитое золотой нитью. Цвета Дома, все такое. Затем — краткий инструктаж, порядок смен, дни дежурств и так далее…

— А жалованье в инструктаже упоминается? — спросил Торвальд Ном.

— Естественно. Как капитан вы получите двадцать серебряных консулов в неделю, Торвальд Ном. Скорч и Лефф, как рядовые стражники, по пятнадцать. Согласны?

Все трое торопливо закивали.

* * *

Муриллио ощущал некоторую шаткость в ногах, но хорошо понимал: это не последствия недавнего ранения. Слабость — свойство духа. Возраст словно прыгнул на спину, вцепился когтями в каждый сустав и висит, все сильней наливаясь тяжестью. Он ссутулился, и это казалось привычным — он как бы давно так ходил и лишь случайно обнаружил это сегодня. Острие меча того пьяного сосунка пронзило нечто поистине жизненно важное, и никакие целители, малазанские и другие, не смогут его заштопать.

Шагая по людным улицам, он старался придать походке уверенность; это оказалось сложной задачей.

«Был пьян. Штаны упали. Масса объяснений случившемуся той ночью. Вдова Сефарла плевалась ядом, когда пришла в себя и смогла осознать, что стряслоcь. Кажется, до сих по плюется. Да, что стряслось. С дочерью. Нет, не насилие — слишком много было торжества на девичьем лице, хотя и восторг перед подвигом молодого защитника тоже присутствовал. Едва прошел шок… Не нужно было возвращаться и объясняться…»

Но это стало кошмаром вчерашнего дня — искры сыпались дождем, на лицах семейства было написано огорчение, каждое резкое слово ложилось новым мазком на картину его безобразия… А чего было ожидать? За чем он пришел? Чтобы вернуть самоуверенность?

«Возможно. Подозреваю, я принес кисть с собой».

Несколько лет назад он все уладил бы без особых трудностей. Шепоток там, взгляд в глаза здесь… Нежное касание рукой, намекающее надавливание. Но опять же, несколько лет назад вообще ничего не случилось бы. Пьяный дурак!

Ох, он часто повторяет эти слова. Но относятся они к юнцу со шпагой или к нему сегодняшнему?

Подойдя к большой школе фехтования, он миновал открытые ворота и вышел на залитую солнцем площадку тренировок. Десятка два молодых, перекормленных, залитых потом учеников вздымали пыль и махали деревянными мечами. Большинству — он сразу это понял — недостает агрессии, главнейшего качества убийц. Они танцуют, чтобы увернуться, бестолково тычут остриями, изображая старание. Постановка ног и равновесие вообще отвратительны.

Наставница стояла в тени ближней колоннады. Она даже не следила за побоищем во дворе, целиком занятая созерцанием разорванного шва или прорехи в кожаной перчатке.

Обойдя сбоку толпу, затерянную в облаках желтой пыли, Муриллио подошел к наставнице. Она бросила на него короткий взгляд — и вернулась к перчатке.

— Извините меня, — обратился к ней Муриллио. — Вы главная в школе?

— Я. — Она кивнула, не поглядев в сторону учеников, хотя так уже началось несколько совсем не учебных драк. — И как я с ними управляюсь?

Муриллио уделил большее внимание шумной ссоре. — Это зависит.