Дань саламандре

Трое-четверо «гендерно противоположных» были мне действительно дороги. Остальные же... Воистину превратные представления о гигиене – и неумение вести себя в обществе. Фраза не покажется такой уж «странной», если учесть, что написал ее интеллектуал-англичанин, к тому же – из прошлых времен. (На обывателя цитата действует воистину нервно-паралитически. Кавычки или курсив делают любую сентенцию если и не легитимной, то хотя бы достойной дискуссии, а не просто рогатины или ржавой заточки.)

Итак: неужели нельзя было как-нибудь всего этого избежать? Ну, как-нибудь? Ведь удавалось же иногда приговоренным избегать казни? Ведь бывали же на свете прекрасные девственницы? В том числе великие – воительницы, властительницы, обладательницы магических миссий? Ведь их опыт невовлеченности – разве он менее ценен, значим, волшебен, красив, чем, скажем, опыт божественных откровений или эмпирический выход человеческого существа в открытый космос?

Так нет же! Надо же было мне вляпаться в эту общепитовскую мясную окрошку! В которой даже мухи от скуки дохнут – наравне со мной, наравне со мной, наравне со мной!..

О, Езус!

Противоположные мне по гендеру – и всему прочему – sexuels partenaires... Мои бедные «яни»... Мои недотёпы...

Зачем они все так яростно бились-колотились в меня – словно прорывались к своему личному бессмертию? (Или, может быть, к моему?)

Зачем так страстно, так жестоко меня долбили, словно желая выбить из меня какие-то эзотерические показания: секрет вечной молодости, конечную истину?

Зачем все они – все, все как один – маниакально стремились забить гол в мои наивные, легковерные воротца? Разве гол когда-либо выравнивал счет между всеми ними? Впрочем, отчасти – да. Но выравнивал ли он счет между ними – и мной? Давал кому-либо из них преимущества в четвертьфинале? Приближал к какому-то кубку? (Да и что это был бы за кубок, господи боже ты мой! Чаша Грааля?)

Зачем мне следовало (в процессе приближения мяча к воротам) рукоплескать, рычать, визжать, выкрикивать дикарские поощрения?

Зачем они приносили мне небольшие желтоватые хризантемы, похожие на синтетические щетки для мытья бутылок из-под кефира?

Зачем они, воя, рыча, смешно скрежеща зубами, били-забивали свои незатейливые сваи в разверстую, в плачущую мою рану?

Что именно они, так тупо и маниакально, пытались из кровохлещущей раны моей вычерпнуть?

И что конкретно они мечтали на сваях тех, черт побери, возвести?! (Вот это – мой главный вопрос.) Какие такие храмы?!

И вот еще что: зачем они поливали мне бедра, живот, грудь, лицо этим гнойно-желтоватым клеем? Они что, полагали приклеить меня к себе? Ну, хотя бы на время? Или себя – ко мне? Склеить нас, двух (трех, четырех и т. д.) кукол-марионеток – нутро-к-нутру? А разве это возможно проделать клеем «Sex-Момент»? Он даже и кожу-то не склеит!.. А фибры души не берет напрочь... О, Езус!..

В разломах земной коры,

В разломах тверди небесной,

Пылая, горят костры

Из грешной плоти телесной.

В провалы черных озер

Бурлящий валится деготь,

И ангелов сводный хор

Стирает с личиков копоть.

В конце концов, если каждый из них, гендерно мне противоположных («назначенных»), – являлся лишь технически неизбежным, дизайнерски несовершенным придатком (1. device; 2. appendage) – ну да: приладой, устройством – к своему дорогостоящему Агрегату Инсеминации, к целевому портативному Агрегату, который, видимо, должен был, в идеале – по Замыслу Божьему, то есть, – добывать треньем огонь – если каждый из них, гендерно мне противоположных, был всего лишь технически неизбежным, болтливым, всегда обременительным для меня придатком к своему Агрегату Инсеминации – спрашивается: нужны ли были мне семена? И, если да, – то за каким лешим? Чтобы репродуцировать те же самые, поставленные на поток, портативные Агрегаты Инсеминации, крайне нерационально оснащенные громоздкими, невероятно раздражающими громкоговорителями?

А трение? – вступает ядовитый голосок. Трение-то тебе, прямо скажем, частенько нужно было позарез! А что такое – «тереть»?» – невинно испрошу я.

Тереть или тирывать что чем, – терпеливо пояснит Владимир Даль, – это значит, нажимая, водить туда и сюда, шаркать или шмыгать. Хотя (как учит он же) до правды всё равно не дотрёшься.