Дана и Бродяга (СИ)

— Ничего хорошего. Но кто же мог знать, что гведи именно в этот момент вздумают…

— Я! Виль! Ты, если не совсем дура. У тебя были все выкладки по всем маршрутам, но ведь нет! Нас манит свободный поиск! Ты хоть понимаешь, чем рисковала?

— Понимаю, — одними губами произнесла Дана.

Она представила желтую пустыню, догорающий возле скал грузовик, и Бродягу, который бежит к подорванному кару. И свою почти физическую боль, когда стало ясно, что Бродяга больше не отвечает на ее вызовы, что андроид замолчал навсегда.

— Не понимаешь. А если бы что-то сбилось в настройках интеллекта яхты? Животные, за которых ты несешь ответственность, могли пострадать. Более того, погибнуть.

Дана зажмурилась, чтобы отогнать слезы:

— Я… знаю. Думаешь, я об этом не думала, там, в пустыне? У бандитов? Да только об этом и…

— Что? У каких бандитов?

— Вы же ничего не знаете… я расскажу.

Рассказ длился недолго. Неосознанно Дана переняла у Саата манеру пересказывать события — короткими фразами и прямо к сути. Рэм не перебивал.

Потом вздохнул, и сказал:

— В новостях ничего подобного не было. Вот, посмотри, что у нас транслируют… подключись, сейчас ссылку дам…

Новостная лента пестрела сообщениями с Солода.

— Посмотри общий обзор от вчерашнего числа.

Дана нашла нужную закладку и запустила ролик. Диктор приятной наружности коротко обрисовал хронику начала войны, потом добавил:

— На фоне прорыва гведи в два приграничных межевых узла Солнечной, почти незаметно прошла информация о том, что на планете Рута зоны Визиря произошло вооруженное столкновение между колонистами и агрессивно настроенными отрядами вооруженных кочевников-кхорби. Конфликт подавлен силами ВКС. В связи с происшествием, в зональном представительстве администрации Солнечной нам сообщили, что на ряде планет будут пересмотрены законы о взаимодействии с коренным населением и о невмешательстве в их развитие…

Эпилог

— Данка, кончай жилы рвать. Ты же понимаешь, что в труппу тебя не возьмут все равно.

Она не ответила. Сделала двойное сальто, вышла на комплимент, красиво развернулась и собралась покинуть зал.

В труппу ее не возьмут, это даже не обсуждается. Гастроли будут аж в самую Солнечную, чего тут не понять.

Беда в том, что за минувший год ей доверили разве что клетки мыть. И то пару раз. Репетициям и тренировкам не мешали, нет. И в душу особо не лезли. Во всяком случае, старшие.

Кевин был младше Даны на шесть лет, и получал удовольствие от таких вот подначек. Тем более что сам-то он был в труппе, и даже в основном составе.

Дана справедливо надеялась, что за пределами арены она будет вне досягаемости младшего братца. А нет, он припустил следом.

— Данка, стой! Есть дело.

Как правило, дело заключалось в какой-нибудь очередной глупой хохме. Так что она даже ухом не повела.

— Ну и дура. Там какой-то прилетел. Тебя спрашивал. Сейчас у Рэма сидит.

— Что? Не мели ерунды. Кто ко мне может прилететь?

— А я и не говорил, что к тебе. Просто спрашивали про тебя, и все. Как живешь там…

— И что ты ответил?

— А что должен был?

— Не узнаю тебя, братец. Раньше ты никому и ничего не был должен… так что ты ответил?

— Что у тебя все хорошо, только сидишь без работы. Ну? Нормально?

— Нормально. А кто это был?

Кевин высунул язык и скосил глаза к носу.

— Вроде, клоунада — не твое амплуа?

— Разумеется. Это твое. Мне чужого не надо. Не знаю, кто был. Мужик какой-то.

— Толку от тебя… ладно, сама узнаю.

— Только переоденься, а то вся ж… в стружках!

— Сам дурак.

Но сразу пойти и выяснить, правду ли сказал Кевин, не удалось. Появилось очередное маленькое начальство в лице Авроры Тэн, троюродной тети и по совместительству — старшего администратора арены. Аврора поджимала и кривила губы всякий раз, когда видела Дану. А тут вдруг обрадовалась:

— Хорошо, что я тебя встретила. Карим затеял очередную проверку рабочих помещений. Так что, тебе придется присоединиться к большой чистке. Возражения, сама понимаешь, не принимаются.

— Хорошо. Когда начинать?

— Можешь прямо сейчас. Остальные включатся, когда я их найду…

— Понятно…

Это была малая арена с небольшим залом человек на двести. Мыть ее Дане, как, впрочем, и другим младшим членам Семьи приходилось регулярно — ничего нового в том нет.

Вот только это работа на весь день, а к вечеру кевиновы новости вполне могут покрыться плесенью…

Попутно поминая несправедливость мира, Дана отправилась за ведрами и тряпками. Навстречу уже тянулись полностью снаряженные школяры в возрасте от семи до четырнадцати лет. Со злостью подумала — этой толпы хватило бы, чтобы отмыть два зала за половину дня. Тут же отругала себя за эгоизм и желание перевалить работу на хрупкие детские плечи. Самокритика стала ежедневным ритуалом. Она позволяла не забывать, кто такая есть Дана Тэн в этом мире.

Не то, чтобы жизнь казалась безрадостной и никчемной. И уж тем более — тяжелой. Бывало намного хуже.

Во всяком случае, дома иногда случались и радостные моменты. Праздники. Что бы ни было в прошлом, и каким бы ни было наказание, придуманное Рэмом, она все-таки оставалась Тэн. Частью Семьи.