Данди Бой. Сказка на двоих... (СИ)

Холода наступали на пятки, отчего была плохая видимость и приближался туман. На нём был мант и головной убор барет, а в руке он сжимал толстую золотую цепь. Любой житель королевства узнал бы в нём местного священнослужителя по имени Брабл, собственно говоря кем он и был. До пункта назначения ему стоило ещё прошагать прилично, и это ничуть его не пугало (пока что). Сама метельная непогода кружившая и метавшаяся повсюду плюс пройденные им нескончаемые километровые сотки превращались для него в довольно таки преодолимые препятствия, так как усилия оправдывали цель, суть которой заключалась повидаться с уважаемым ему принцев, с главой холодной части принцевого Скримбиджа, с самим Лоскусом. Если получится, и он не будет занят. Ведь тот к кому он направлялся в данную секунду всегда с охотой отзывался о Брабле и помогал тому в трудную минуту. Они были похожи как две пары сапог, и зачастую благодаря этому, без лишних слов понимали друг друга. А сейчас…Что сейчас?

Сейчас что-то пошло не так…ни как обычно. Он насмерть замерзал, и старческие его кости придя в неподчинение замедляли ход а посему ему требовалась перегруппировка сил а за ней помощь со стороны. И казалось бы, что пришло время сдавать позиции, и просто брать да садиться на промёрзшую, осыпанную ослепляющем глаза снегом землю, но…но…о победа! Бог смилостивился над ним…так как впереди замелькала тройка лошадей пришпиленная к убогой карете с восседающим на ней кучером. На радостях, он из последних сил попёр ближе к проездной дорожке, навстречу приближавшейся чёрной точке ясно им замеченной на белом зимнем фоне.

— Попридержите коней, месье. — Крикнул священнослужитель когда уже вблизи себя застал чёрную карету усыпанную снегом, которая направлялась в том же направление, куда ему было нужно.

— Тррррр… — Стал останавливать повозку лошадей кучер с виду показавшимся ему дико расстроенным. — Чего вам?

— Могли бы вы подуставшего и промёрзшего старика подбросить к местной мэрии?

— Бесплатный сыр лишь в мышеловке! Только за пять шиллингов. — Не растерялся тот.

Чуть посуетившись он согласился.

— Так и быть, будь по твоему. — Взобравшись внутрь салона кареты он крикнул. — Когда доберёмся заплачу, а теперь в путь.

Броская карета понеслась быстрее обычного преодолевая множество кочек, кривых и скользких троп, и усыпанного повсюду плотного снега. Иногда карету заносило по сторонам и ему приходилось подскакивать в сидячем положение и тут же наклонятся вместе с ней то влево, то вправо, — одни неудобства, — подумал он. Через каких-то двенадцать минут, им удалось добраться до места назначения. И вот они уже у цели. И когда старик слегка пришедший в себя от дикого холода вылазил из салона подкошенной кареты, то не забыл расплатиться и всё таки поблагодарить верховоду за великую помощь. Ведь на дворе стояла как никак лютая зима, и ход пешим запросто мог бы вас превратить в прозрачную сосульку. Брабл потопал по белому снегу к городскому дому, раз за разом оставляя за собой по святому следу. Пройдя массивную дверь он нырнул внутрь и оказался в длинном освещённом холле с красной дорожкой на полах, что змейкой уходила далеко вперёд и в конце пути сворачивала влево, туда, к важным кабинетам, туда, к зажравшемуся городовому…И старик зашагал. В конце пути он встретил передатчика у которого спросил.

— День добрый! Я к Лоскусу. Свободен он?

— Добрый день! Ни как нет, занят он. Надо подождать.

Старик Брабл недолго думая полез в карман своего скромного полушубка, откуда мигом вынул конверт с письмом и тут же вручил его служащему мэрии.

— Вот, передайте мэру. — Тот смело перенял конверт махнув головкой в знак согласия. — Спасибо, и до встречи.

— Прощайте.

Священнослужитель удалился в своём обратном направление.

Плут, встречайте!

Лис был высоким и худощавым малым с наработанной пластикой движений. Имел карие выпученные глаза, под ними, ниже, длинный подбородок и по бокам больших размеров уши, что вне всякого сомнения выдвигало его на первое место в топ-уроды года. Вне конкуренции! Излюбленным его объектом внимания служили личные густые патлы получавшие повседневно кропотливое ухаживание. Им двигало эгоистическое начало и беспочвенная злость. Внутри него таилось желание погубить где бы то нибыло, кем бы то нибыло, зарождавшиеся добрые начинания. Он был негативным, хитрым, и одновременно злодушным принцем. О его проделках в королевстве знал каждый, от мало до велик, и старался обходить его стороной. Сейчас же он вёл нелицеприятный диалог-грызню с принцем прекрасно знавшего его изнутри.

— Это были мысли вслух, и то, не мои.

— Не уж то?

— Думайте как хотите, но я абсолютно спокоен.

— Жак Морье, то, что сейчас будет сказано про вас, чистой воды правда. Вы недоделок и смутьян, по вам плачут тюремные решётки. — От переполнившей его злобы у него скривился рот и престарелого принца начало трясти.

— Принцек, вот вы кто, да ещё с заячьей душой, и приостыньте, а не то, последствия для вас могут оказаться весьма страшными и безнадёжными…