Данэя

А теперь в честь готовящихся стать матерями: милейшей Риты, рядом с которой блаженно улыбающийся Милан, а потом одной за другой — педагогов, окружающих Еву. Старые враги, от которых ничего другого нельзя было и ждать. И призыв к другим: пусть родят детей, пусть узнают счастье материнства!

Откровенней некуда! Почти что — открытое выступление, если учесть, что это передается по всемирной трансляции.

Ну, что ж! Противник занимает боевую позицию и думает начать безостановочное наступление. Пора показать ему, что он подошел к рубежу, на котором его встретят те, кому не нужны бредовые идеи Лала. Их намного больше, чем твоих сторонников, гениальный Дан: ты сумеешь сразу убедиться в этом. До сих пор тебе не мешали — дали поставить пьесы, опубликовать опусы Лала. Ну, и что с того? Большинство слишком спокойно отреагировало на них, — многие даже не заметили, продолжая думать только о своей работе.

Но остановить их пора. Сейчас, после этого выступления, — самый момент. Необходимо потребовать прибытия на Землю спасателя Ги. И так — его лечение продолжается странно долго.

А на поляне звучит здравица в честь преподавателей университета — учителей молодоженов. Встает ректор:

— Я пью за моих молодых учеников, у которых не прочь сам кое-чему поучиться. Что-то радостное, прекрасное возвращается на Землю: они участники этого — студенты во все времена были участниками борьбы за все светлое, что происходило на Земле. — И он запевает древний университетский гимн: «Gaudeamus igitur juvenes dum sumus!» Его подхватывают универсанты и профессора, за ними хор актеров, — потом почти все. Громкие звуки отдаются в горах.

Все это видит и слышит Йорг. Вот еще один враг — старый товарищ по университету.

…Но он не слышит другое. Ли, подсев к Дану, спрашивает:

— Капитан, Ги уже можно позволить вернуться?

Дан недоуменно смотрит на него:

— Разве он выздоровел?

— Он мог поправиться давно. К нему применяют пока наиболее медленные из возможных способов лечения.

— То-есть?

— Ты сказал, что преждевременный суд над ним может помешать возможности рождения детей полноценными женщинами: я передал Ги и врачам просьбу замедлить лечение. Наши противники ничего не знают: мы не пользовались радиосвязью — все передано лично, через космонавтов, улетавших в Малый космос, и дальше по цепочке. Там больше наших сторонников, Капитан, чем здесь. И все было сделано, как я просил, и тем же путем сообщено мне на Землю.

— Ты молодец, Ли!

— Я же не мог заниматься только своим лечением, Капитан. Но там ждут моих дальнейших указаний: лечение Ги не удастся еще затянуть.

— Пусть возвращается. Пока он вернется и закончится суд, успеет родить Рита и остальные — уже беременные; начнут ждать детей еще немало женщин. Этого будет достаточно. Передай это Ги.

— Сделаю как можно скорей.

— А теперь в круг — танцевать!

Лейли старалась недаром: около пятидесяти беременных в первый же месяц после свадьбы Ива и Лики. И несколько свадеб людей разного возраста.

Было с чем выступать. Ли через космонавтов отправил Ги указание больше не задерживаться. Оно ушло через три недели с крейсером, летевшим к Урану: он должен был затратить на путь туда около двух месяцев, так как рейс был не экстренным — проводился с минимальным расходом энергии на мегаграмм груза. От одного до двух месяцев могло еще пройти, пока весть оттуда могла достигнуть Ги. Затем можно рассчитывать на месяц окончания его лечения в Космосе, два месяца доставки на Землю и месяц нахождения здесь в санатории. Только после этого могли начать судебное разбирательство, на котором он будет давать показания.

Самое короткое время до суда составляло семь месяцев — в этот срок должна уже родить Рита; максимально возможное — одиннадцать месяцев: кроме нее успевали родить еще пять женщин. Итого, кроме Лала, Младшего, и Дэи, еще двое или семеро детей смогут послужить значимым грузом на чаше судебных весов.

61

Милан переживал трудное время. То, чем он занимался — разбор архива Лала, несмотря на огромную ценность всего, что узнавал, не могло полностью заменить привычную, любимую работу.

Удастся ли вернуться к генетике? Когда?

Рите он об этом ничего не говорил: она готовилась к слишком важному. Дан установил над ней самый строгий контроль, и Милан следил, чтобы она неукоснительно выполняла все его указания. Но находиться с ней всегда и везде для ее безопасности Дан отсоветовал: его тревога могла передаться ей. Поль знал, что на студии ее нельзя оставлять одну — Дан предупредил его; иногда вместе с ней была и Лейли.

О генетике он говорил только с Дэей. У нее еще не было собственных научных интересов — она внимательно слушала взрослых. В том числе — и его. Потом его — больше, чем всех. Он видел, что сумел пробудить в ней немалый интерес: похоже, что со временем девочка смогла бы стать генетиком. На вопросы, которыми она порой его засыпала, отвечать иногда было не легко.

— А почему нельзя неполноценным детям помочь улучшить их способности? Ты ведь сказал: генетика — могущественная наука.

— Не беспредельно, к сожалению!