Дангу

— Отчего ж нет! Вот теперь выпьем, господа! — ответил россиянин. Он, не отрываясь, осушил пиалу, звучно выдохнул, хрустнул, закусывая куском жареной рыбы, вытер рукой усы и сказал:

— Господа англичане! Я могу купить у вас всю партию шафрана оптом по семь рупий за сер. Я хочу организовать торговое дело в Дели. Кроме того, я скупил бы у вас и кашмирские шали. О цене договоримся.

Николас и Джон переглянулись.

— Подожди! Мы сейчас посмотрим, сколько у нас шалей. Эй! Джон! Ну-ка лезь на склад и посчитай, — и Николас многозначительно подтолкнул его. — Да и я тоже, пожалуй, проверю, — и они оба исчезли за пологом большой палатки.

— Слушай, Джон! У него в мешочке не меньше пятидесяти тысяч. Ты понял? — зашептал Кондрелл.

— Да, сэр! Маленькая операция трик! И денежки будут наши!

— Ты правильно понял!

— Да, сэр! Вы мне дайте только знак.

— Ладно! Московит нам в Дели не нужен. Хоть и болван, но будет мешать. Давай, действуй! Я отвлеку его.

— Да, сэр!

— Мы согласны, мы согласны! — закричал Николас, вылезая наружу. — Но сначала давай рассчитаемся за этот тюк шафрана. А потом договоримся о другом товаре. Давай выкладывай денежки на стол. Ровно восемьсот рупий и ни пайсой меньше! — Он захохотал, отпил немного виски прямо из бутылки и уставился на Григория. Джон с постной физиономией уселся рядом.

— Я беру! — повторил россиянин.

Он не торопясь запустил руку в мешочек с монетами и начал их выкладывать в две стопки, громко считая. Выложив требуемую сумму, сказал:

— Вот, восемь монет, каждая по сто рупий одна к одной, проверь-ка!

Вдруг Николас дико вскрикнул и нырнул под стол, хватаясь за ногу:

— Меня, кажется, укусил скорпион! Вот тут, смотри! — и застонал, изображая укушенного. Григорий тоже нагнулся и на несколько секунд переключил свое внимание на хитрого англичанина. Этого было вполне достаточно, чтобы Гибсон неуловимым движением опытного шулера подменил монету на столе. Держась руками за ногу и громко охая, Николас скосился на Джона. Тот подмигнул: дело сделано. Кондрелл тут же перестал причитать и проговорил:

— Сейчас мы проверим твои деньги! — и принялся за монеты.

Григорий и Джон внимательно наблюдали за ним. Первый, чтобы удостовериться в правильности счета, второй — ожидая, когда напарник доберется до фальшивой монеты.

— Одна, две, три, четыре, пять, — приговаривал Николас, перекладывая монеты. Вдруг он замолчал, разглядывая одну из них, попробовал на зуб, сплюнул, потом стукнул по столу кулаком, вскочил и завопил: — Ты, вонючий московит! Ты обманщик! Фальшивая монета, вот!

— Yes! Yes! — поддержал его Гибсон. — Swindle! Swindle!

Николас схватил россиянина за горло и начал душить, выкрикивая ругательства.

— Что ты, что ты! — задыхаясь хрипел Григорий, пытаясь освободиться от цепких рук. — Я честный человек, это ошибка!

Они повалились, колотя друг друга, пыхтя, ругаясь, — и покатились по земле. Гибсон улучил момент, по-воровски ловко подхватил упавшую с плеча Григория котомку и закинул ее под полог палатки. Дерущиеся опрокинули стол, и монеты рассыпались по земле. Григорий и Николас все еще дрались, а Гибсон начал собирать деньги и засовывать в карманы, затем подскочил к зазывале, который, раскрыв рот от удивления, смотрел, как дерутся фаренги, и крикнул:

— Эй ты, дурак! Крути трещотку, вызывай сипаев!

Соседям по базару было пока не до того, что происходило у палаток фаренги до тех пор, пока не зазвучала трещотка. «Трр-р-р-р, трр-р-р-р, трр-р-р-р!» — понесся над базаром громкий, полный тревоги призывный ритмический треск…

«…Тр-р-р-р, трр-р-р-р!» — неистовствовала трещотка в руках зазывалы. Торговцы, расположившиеся по соседству, повскакивали с мест и, вытягивая шеи и оживленно переговариваясь, всматривались в сторону доносившихся звуков, пытаясь определить, что там произошло. Постепенно вокруг тамбу англичан собралась толпа любопытных.

Через несколько минут к месту происшествия прибыл смотритель базара с тремя сипаями. Грубо расталкивая столпившихся зевак: «Пошли вон, бездельники!» — сипаи растащили дерущихся и подвели к смотрителю, который важно уселся в тени зонтика на коврике.

— Мусульмане? — грозно спросил смотритель.

— Нет, нет — мы англичане! — угодливо заныл Николас, переводя дух и вытирая вспотевшее лицо рукавом рубахи.

— А я православный, русский! — ответил Григорий с достоинством, поправляя растерзанный халат.

— Проклятые кафиры! Вы почему нарушаете порядок и спокойствие на моем базаре, а?

— Мухтарам! — снова загнусил Николас. — Этот негодяй, — он показал пальцем на Григория, — пытался всучить мне фальшивую монету.

Гибсон закивал, поддерживая компаньона:

— Yes, yes, Siг! Это так! Он фальшивомонетчик! Вот! Вот эта монета! — Он сунул руку в карман, вынул горсть монет, порылся в ней и выудил одну. — Он покупал у нас шафран, мухтарам, и пытался обмануть.

— А ты что скажешь в свое оправдание? — спросил, нахмурившись, смотритель.

— Мухтарам! Я не виноват. У меня не было фальшивых монет. Все свои деньги я получил от личного ювелира субедара Мансур-хана — почтенного Парвеза за проданный ему бриллиант, — степенно ответил россиянин.