Даниэль бен Ашер. Последняя надежда. Том 2

– Александр Суминский, в отпуск еду, решил немного отдохнуть, а то всё суета, презентации, заказчики, – надоели хуже горькой редьки. А вы до Москвы едете?

– Да, буду там жить некоторое время. Меня зовут Марта.

– Очень красивое имя, но оно вроде бы немецкое, а не русское.

– Моя мама – этническая немка, родилась в Великороссии, но имя на самом деле не немецкое, у него арамейские корни. Стало популярным в средние века, когда в Европе распространилось христианство. В России оно тоже было популярным до Октябрьской революции, произносилось – Марфа, а писалось через «фиту», которая соответствует греческой «тэте» – отсюда разница в произношении.

– А вы по профессии лингвист?

– Ну, если говорить о профессиональном образовании, то я, наверное, всё-таки балерина, но получить работу в каком-нибудь театре или антрепризе мне, увы, не светит.

– Почему вы так пессимистично настроены?

– Всему виной мой рост и вес.

– Я бы не сказал, что у вас лишний вес, вы стройная красивая девушка, не понимаю – в чём проблема.

– Рост сто семьдесят пять, а вес шестьдесят три. Для обычной девушки вроде бы цифры нормальные, но не для балерины. Вес балерины не должен превышать пятидесяти килограммов, иначе па-де-де не станцевать, – партнёр надорвётся. Таковы правила – ничего не поделаешь. Но я всё равно продолжаю заниматься, тренируюсь для сольных выступлений. На конкурсе в Австралии я даже заняла второе место. А вы чем занимаетесь, если не секрет?

– У меня небольшая фармацевтическая фирма в Хабаровске – «Вектор» называется. Мы производим лекарство от рака.

– То есть, средство для химеотерапии?

– Вовсе нет – совсем другой принцип лечения, но вряд ли девушке вашей профессии будет это интересно.

– Мне очень интересно, – я увлекаюсь естественными науками, расскажите, пожалуйста.

– Ну, что ж, я попробую. Правда, начать придётся издалека. Вот скажите, представляете ли вы, каким образом в процессе развития организма реализуется форма тела живого существа или форма и размеры того или иного органа, записанная генетическим кодом. Как клетки договариваются между собой, когда прекратить рост?

– Вы поднимаете одну из фундаментальных проблем биологии – проблему биологической формы или морфогенеза. Классическая биология считает, что некоторые типы молекул особенно важны для морфогенеза. Морфогены – растворимые молекулы, которые могут диффундировать и нести сигналы, контролирующие клеточную дифференцировку в зависимости от концентрации. Однако мне кажется, что та поразительная точность, с которой воспроизводится форма и размеры существа, вряд ли достижима с помощью такого случайного процесса, как диффузия. Я много думала над этим, и каким-то образом я поняла, что, скорее всего, алгоритм развития находится вне развивающегося организма. Возможно, всем руководит некое информационное поле, но это моё собственное мнение, навеянное, наверное, моими вещими снами.

– Поразительно! Откуда вы это знаете?

– Я же говорю – во сне увидела, или услышала, короче, – узнала.

– Честно говоря, я просто поражён. Моя теория предполагает то же самое! Представьте себе строму, она содержит стволовые клетки для регенерации, нейроны, также волокнистые структуры, обусловливающие её опорное значение. В строме проходят кровеносные и лимфатические сосуды, элементы стромы играют и защитную роль, так как способны к фагоцитозу. Из клеток стромы кроветворных органов развиваются красные и белые кровяные тельца. В нормальном состоянии строма контролирует размножение клеток. Если же вмешивается канцерогенный фактор, – вирус, химический канцероген или квант жёсткого излучения, – в стволовой клетке может произойти сбой – экспрессия генов, ответственных за скорость деления клетки. В этом случае механизмы стромы должны справиться с ситуацией и фагоцитировать клетку, ведущую себя неправильно. Но если канцерогенный фактор превышает пороговую дозу, то тогда клетки начинают безудержно размножаться, – возникает рак. Опухоль ведёт себя подобно эмбриону на самой ранней стадии развития, подключает новые капилляры, обеспечивает себя питанием и паразитирует на организме, но в опухоли, в отличии от эмбриона, образно говоря, – нет мозгов. Эмбрион обладает свойством создавать свой интерфейс связи с информационным полем именно потому, что содержит набор генов, отличный от материнского организма. Стволовая или дифференцированная клетка, давшая начало опухоли, имеет идентичный с организмом набор генов. А интерфейс для этого набора генов уже принадлежит хозяину, поэтому опухоль остаётся без управления и растёт, пока не погубит организм. Так вот, молекула, которую я «сварил», стимулирует нейроны и усиливает работу интерфейса хозяина. А тот берёт под контроль взбесившуюся ткань и прекращает размножение. Второй компонент лекарства избирательно стимулирует размножение т-лимфоцитов-регуляторов, которые организуют работу по утилизации опухоли.

– Это просто гениально! Вам «Нобелевку» дадут, наверное. Каков же клинический эффект?