Даниил Андреев

Метаисторическое действо, развернутое в двенадцати актах, стало не столько переосмыслением прошлого и настоящего, сколько пророчеством о событиях конца века. Исторические персонажи, чья энергия питается силами тьмы, в мистерии стали гротескно-символическими образами, олицетворяя тайную суть событий. А жертвенные герои сил света – праведники, проповедники, как и символический автогерой, поэт-вестник – носители высшей правды.

Необычность «Железной мистерии», мифологически преображающей историю, ее многоголосие требовали изощренной работы воображения. Первыми читателями стали громко восторгавшийся Зея Рахим и жена. Она не скрывала и критики. Автор встречал замечания с вниманием, но стоял на своем: «…не понимаю, за что ты могла ворчать под конец на “Мистерию”. Именно в конце… непостижимо. <…> Я не считаю, что “Мист<ерия>” кончена, вижу кучу недостатков, потребуется порядочное время на их устранение, но эти дефекты – не там»⁶⁰³.

8. Узлы прошлого

Состояние, о котором Андреев писал жене в начале декабря, к новому году ухудшилось. «Большую часть времени лежу, и не ради профилактики, а по необходимости. Три-четыре часа в день сидения за столом – это потолок моих возможностей. Нитроглицерин приходится глотать почти ежедневно, сейчас прохожу опять курс вливания глюкозы, но результатов пока не заметно. Голова, конечно, ясная, читать и заниматься могу, но ¼ часа походил по камере – и опять те боли, с которых год назад начался знаменитый приступ. <…> Все-таки лучше переждать еще 2–3 месяца и потом докуда-нибудь доехать, чем сорваться с места сейчас и не доехать нидокуда. Поэтому в затяжке решения прокуратуры есть, как ни странно, и своя хорошая сторона. Кроме того, самый факт затяжки является скорее хорошим, чем дурным признаком, так как отрицательные решения обычно выносятся быстро. <…> Подсосенский (переулок, где жили родители жены. – Б. Р.) не кажется мне пустой мечтой, а 101 км – тем более. Лично передо мной маячит еще и другой вариант: инвалидный дом где-нибудь поблизости…»⁶⁰⁴

1956 год он встречал с Зеей Рахимом. «Я улегся, когда полагается, в расчете на то, что если я постоянно не сплю по полночи, то в новогоднюю ночь тем более не пропущу 12 ч. Боролся-боролся со сном и – задремал. А когда друг, услышав 12-часовые звуки, произнес поздравление, я, ничего не соображая, пробормотал почему-то “Спокойной ночи!”, только тогда понял, в чем дело, развеселился и потом не мог уснуть и в самом деле, думая о тебе и о всяких наших с тобой делах»⁶⁰⁵, – элегично описывал он жене новогоднюю ночь. А в январе пришло решение по его заявлению. Выписка из протокола гласила: «Центральной комиссией статья УК 19-58-8 переквалифицирована на 7-58-8, наказание по статьям 17-58-8, 58–10 ч. 2, 58–11 оставлено прежнее – на срок 25 лет тюремного заключения».

«Это меня не очень взволновало, – утешал он жену, – хотя, конечно, можно было ожидать всего, чего угодно, кроме этого. Оно находится в плачевном противоречии с: 1) фактами, 2) здравым смыслом, 3) духом сегодняшнего дня – как я этот дух понимаю. Очевидно, под этими недолговечными “духами” лежат некие гораздо более устойчивые и живучие принципы. Очень тревожно за стариков, особенно за маму, как она это перенесет. Сама понимаешь, как напряженно жду известия от тебя – каково решение на твой счет, а также о других. Все же надеюсь, что к тебе проявят иное отношение. <…> У меня есть подозрение, что призрак Якиманки до сих пор оказывает свое влияние на наши судьбы»⁶⁰⁶, – предположил он.

В особнячке на Якиманке жили его герои, измыслившие покушение на вождя. Но оказывается, – об этом Алла Александровна услышала в лагере, – что там, «точнее, кажется, на Ордынке», жил человек, похожий на организатора изображенной в романе группы. «А конец ясно какой – хуже нашего. И знаю я это от женщины, которая “по долгу службы” способствовала этому концу, а потом сама влипла». Следователи, писала она мужу, «не могли не считать нас разветвлением, остатками и пр. этой очень большой группы. В их “здравые” мозги не укладывалось, что ты мог писать так похоже на то, что было в действительности, “из головы”»⁶⁰⁷.

Александр Петрович в начале февраля спешно поехал на свидание к дочери: помочь написать новые заявления. Она сообщала мужу:

«Сочинили огромное заявление Булганину. Я напишу тебе основные тезисы этого грандиозного эпоса, чтобы ты имел представление о том, чего именно я прошу.