Даниил Галицкий

— Богослужебные книги пускай переписывают другие списатели, — говорил он Онисифору, — то дело не вельми тяжелое, тут ума большого не надо. А ты записывай про жизнь нашу, складно у тебя получается, хорошо. И других приучай выкладывать свою мысль на пергаменте.

И Онисифор послушно выполнял приказ — учил мниха Бориса, как надлежит летопись вести. Делалось это под присмотром Кирилла.

— Княже, — завел разговор епископ Кирилл на любимую Даниилом тему, — скоро уже закончат переписывать для тебя «Александрию».

В прищуренных глазах Даниила засверкали огоньки; вспомнил он, как когда-то Мирослав рассказывал ему о приключениях Александра Македонского.

— Интересна та книга греческая, Кирилл, про деяния Александра, буду ее читать. Только не теперь. Видишь, какое время, — воевать надо. Пусть кончают. Деревянные оклады обтяните крепкой кожей, чтобы книгу можно было брать в поход… Но только скажу я тебе, — Даниил лукаво улыбнулся, — наши книги не хуже греческих. Прочти, как воевал Святослав, — о нем все русские должны знать! А митрополиты греческие только «Александрию» нам подсовывают. Будем и «Александрию» читать, но и своих воинов не забывайте, пишите книги про русских людей.

4

Анна молча сидела в светлице и в оцепенении смотрела в окно. Она не оглянулась даже, когда в светлицу вошел Даниил. Он забеспокоился: «Что с нею? Почему молчит?»

— Эй, кто там? — крикнул.

«Может, с детьми случилось что», — подумал он и выскочил в сени. Навстречу ему бежал Дмитрий.

— Прибыл гонец из Торческа, от княгини Хорасаны. Умер князь Мстислав.

Даниил пошатнулся, пораженный страшным известием. Как неожиданно! Ведь князь Мстислав был еще такой крепкий…

— Где гонец?

Даниил пошел в гридницу и, опечаленный, сел у стола.

— Тебе уже сказали, княже? — услышал он тревожный голос и поднял голову.

Этого дружинника он знал давно — это был сотский Богуслав, который прибыл из Новгорода вместе с Мстиславом.

— Расскажи, как умер князь Мстислав.

— И рассказывать не хочется. Судислав и Владислав загнали его в могилу. Все вокруг него ходили, наушничали, из-за них князь из Галича к самому Днепру, в Торческ, поехал. Уговорили его, что там ему легче дышать будет.

Одышка его мучила, жаловался, что в груди болит. От него не отходил лечец, присланный Судиславом.

Богуслав медленно передавал новости; рассказал он и о том, как Мстислав перед смертью велел постричь себя в схиму.

— Про тебя вспоминал. Я часто сидел возле него. Мстислав хотел тебя увидеть. «Виноват, молвил, я перед Даниилом, гневался на него, а вижу теперь, что во всем повинны крамольные бояре, — нашептывали против Даниила».

— А где же дружина княжеская? Что новгородцы говорят?

— Дружина еще там, в Торческе, вся.

— А куда собираетесь податься?

— Сюда, к тебе, княже. Послали меня просить, чтобы принял. Воевали мы тут много, и родной нам стала Галицкая земля, как и Новгородская. И дочь князя Мстислава тут. Найдешь ли место для нас?

Даниил посмотрел на Богуслава. Он давно уже приметил его — приветливого, стройного воина. Сотский стоял, поглядывая на Даниила своими светлыми глазами, и ждал ответа. Даниил подошел к нему, взял за руку.

— Езжай, Богуслав, и скажи дружинникам, чтоб ехали сюда, в Холм, а кто пожелает — пусть возвращается в Новгород.

— Никто не хочет возвращаться, — поспешил ответить Богуслав. — Все сказали: «Будем служить князю Даниле, как служили Мстиславу». А княгиня Хорасана вельми плоха, с постели не встает. Видать, за князем скоро пойдет.

— Езжай, Богуслав, и возвращайся со всеми. А князя Мстислава уже похоронили?

— Должно. Когда я выезжал, собирались хоронить на другой день.

Даниил пошел к Анне. Она сидела все в том же оцепенении и молча упала на руки мужу. Но когда Даниил обнял ее, она зарыдала.

— Не плачь, Анна, горю не поможешь. Князь Мстислав был стар, болезнь его сломила.

Анна с укоризной посмотрела на Даниила.

— И не увиделись с ним перед смертью! Два года друг от друга скрывались…

— Не я скрывался, Анна.

— А кто же? Он?

— И не он. Крамольники постылые обманули нас. Идем, приляжешь, отдохнешь.

Он осторожно взял ее за руку и повел в опочивальню.

Вечером к Даниилу пришли Василько и Мирослав.

— Теперь ты один, Данило, остался князем на всю Галицкую и Волынскую землю, — начал Мирослав, — теперь и верши дела. В Галич тебе надобно идти, нужно там порядок навести. А тут, на Волыни, Василька оставить.

Мирослав сидел у окна, по-старчески спокойный; из-под густых бровей смотрели его умные глаза, и весь он был такой ласковый; высокий лоб его покрывали белые как снег волосы; и борода и усы его были такими же белыми.

Даниил сказал ему:

— В Галич надобно сходить, но столице нашей быть в Холме. А ты, Василько, будешь княжить во Владимире.

Василько вскочил с места.

— Не надо, Данило, не хочу я один! Будем вместе. Я все буду делать, как ты велишь, а один я не смогу управиться с врагами. Пусть наша отчина будет общей. Сиди, сиди в Холме!

Крепкая дружба была между братьями. Василько отличался большой храбростью, но никогда ничего не хотел делать без брата. Их дружбе завидовали многие князья.