Данные достоверны

— Да коровенок бы отбить, товарищ майор! Фашисты чертовы много, говорят, скота согнали в местечки. В Житковичи, сказывают, да в Микашевичи, в Лельчицы... Отбить бы коров!

— Дай срок, отобьем. Еще чего?

— Если инвентарь попадется...

— Будет инвентарь!

Илья Васильевич Пришкель стал нашим уполномоченным по заготовкам. Сообщив крестьянам, что партизаны отдают всех лошадей, чтобы провести весенний сев, он подбодрил людей. Где-то наскребли по деревням первые пуды семян, раздобыли пару плугов, бороны, смастерили сохи.

Мы подготовили партизан, чтобы направить их под Житковичи, Микашевичи, Лельчицы.

Действительно, близ этих местечек немцы собрали большое количество крупного рогатого скота, предназначенного для отправки в Германию.

Где по договоренности со сторожами, а где с применением оружия партизаны захватили и угнали в леса несколько сот коров и быков. Заодно прихватывали и свиней.

Долго ли, коротко ли, но уже в марте мы раздали семьям погорельцев коров и свиней, а оставшееся поголовье пригнали в лес, на «собственную МТФ».

Неподалеку от центральной базы и устроили эту МТФ на сорок коров.

Пасли наше стадо сыновья Матрены Мацкевич и прибившегося к отряду портного Штаркмана. Кстати сказать,

[169]

портной был мастер на все руки. Он шил партизанам белье из парашютного шелка, а из брезента парашютных мешков — куртки и брюки...

Как только начался сев, стали приходить вести о нападениях на крестьян фашистских молодчиков и полицаев. Не сумев уничтожить партизан, не сумев перебить местных жителей, бандиты решили хотя бы помешать полевым работам.

Нападали фашисты и полицаи мелкими группами. Убив несколько крестьян, исчезали.

Дорого заплатили нам фашисты за бандитские налеты!

Мы устроили засады и в два дня уничтожили около пятнадцати мерзавцев. Затем оставили на всех дорогах, ведущих в партизанский район, надежное прикрытие. Этого оказалось достаточно. Напоровшись несколько раз на пулеметы, немцы прекратили налеты.

— Как дела, Илья Васильевич? — спрашивал я Пришкеля.

— Хорошо, товарищ майор! — радостно улыбался он. — С хлебом будем! Ребятишки поправляются на молочке-то! — И, посерьезнев, советовал: — Масло надо бить, товарищ майор. Народу в отряде, гляжу, прибавляется, а каждого кормить требуется...

Совет приняли, научились пахтать масло, перетапливали его, сливали в бочки, сделанные местными бочарами, и прятали эти бочки в надежных местах.

Люди за зиму изголодались. Но мало-помалу исхудавшие, бледные лица товарищей округлялись, снова играли румянцем.

У больных цингой перестали кровоточить и зудеть десны, укрепились зубы.

Начали прилетать с Большой земли самолеты. В брезентовых мешках — новенькие, густо смазанные автоматы, ящики тола, патроны, медикаменты, батареи к рациям, газеты и журналы, все то, чего мы так долго ждали и получили наконец в избытке.

Чувствовалось — лето сорок третьего года будет особым. Верилось — наступать этим летом будем мы.

Никто уже не именовал нашу часть отрядом. Нас называли соединением. И справедливо.

К весне сорок третьего года в состав соединения входили две бригады — Каплуна и Бринского — и четыре отряда — Сураева, Цыганова, Садовского и Картухина.

[170]

Бригада Бринского, разросшаяся за счет местных партизан, орудовала под Сарнами, Ковелем, Кобрином и Владимиром-Волынским. Главным объектом ее действий являлись город Ковель и его железнодорожный узел. Основные диверсии проводились на линиях Брест — Гомель и Брест — Ковель.

Разведгруппа Бринского, проникнув в Ковель и другие города и местечки, «обслуживала» железную дорогу и ковельский гарнизон.

Бригада Каплуна базировалась в районе Столин — Высоцк. Многочисленная по составу, она занималась в основном диверсионной работой на линии Сарны — Лунинец. Если не хватало взрывчатки, Каплун выводил партизан на тамошние высокие железнодорожные насыпи, сбивал немецкую охрану, выворачивал за ночь десятки метров рельсов и топил их в болоте.

Немецко-фашистская армия не могла отказаться от дороги Сарны — Лунинец. Поэтому каждое утро полицаи и солдаты частей СД сгоняли местное население на ремонт путей.

Подчиняясь силе оружия, крестьяне выходили на работу. Но, пошучивая, говорили партизанам:

— Вы не сомневайтесь, дневная смена работает куда хуже, чем ночная!

Действительно, за день крестьяне никогда не исправляли то, что повреждали партизаны. А ночью Каплун вновь приводил своих людей...

К сожалению, разведгруппы бригад поначалу ограничивались лишь регистрацией проходивших железнодорожных составов противника и отдельными сведениями по гарнизонам ближайших городов. Сказывалась неопытность в разведывательной работе самого Каплуна и отсутствие у него помощника по разведке.

Отряд Цыганова обосновался в памятных мне местах, на бывшей базе отряда Бринского возле озера Выгоновского. Партизаны держали под непрерывным воздействием магистрали Брест — Барановичи, Барановичи — Волковыск, Барановичи — Лунинец и надежно просматривали города Барановичи, Бытень и Ганцевичи.