Данте

Бутылка находилась вне досягаемости, посох можно было достать. Луис лег на землю, медленно подполз к нему и осторожно ухватил одними пальцами.

Бутылка находилась ненамного дальше. Он двинулся еще и попытался посохом катнуть ее к себе, но лишь проткнул корку, и бутылка исчезла. Встревоженный тонкостью соляной корки, он отступил.

Луис посмотрел на солнце. Ему надо будет переждать день и двинуться дальше ночью. Это был единственный выход. Теперь более спокойный, он заново упаковал рюкзак, снял длинную верхнюю одежду с капюшоном, оставшись в легкой нижней одежде. Развернутая накидка превратилась в покрывало площадью три квадратных метра.

Он вытащил из рюкзака три трубки, соединил их и воткнул в соль. Натянув один конец одеяния на шест, он сделал низкий шатер, укрывший его от солнца.

Разместившись в этом душном закутке, он наблюдал, как горячий ветер треплет ткань, пока не заснул.

Луис проснулся, когда ночной ветер ворвался в его убежище. Ветер оказался слишком сильным, пришлось снова ждать. Веки слиплись, горло пересохло. Днем Луис не осмеливался пить, потом сделал глоток. Он вышел помочиться, когда стало прохладнее и ветер утих. Он собрал струю в испарительную чашу дистиллятора и, скривившись от вкуса, выпил. Мочу можно было выпить лишь дважды, потом концентрация яда в ней становилась стишком большой и ее надо было дистиллировать, а значит, терять при этом ощутимую ее часть.

Определив направление по Ваалу и Ваалинде, Луис двинулся в путь через соль. Днем Великая солончаковая пустошь была жгучей и бело-розовой. Ночью Ваал и Красный Шрам окрашивали ее в красный. В это время каждая расселина казалась черным провалом, и мир приобретал пугающий вид.

Луис остановился и съел одну полоску вяленого мяса, когда Ваал прошел половину небесного пути. Еда растревожила желудок, и тот заурчал. Луис постарался не обращать на это внимания и быстро закончил трапезу. Через пару часов Ваал зайдет, и настанет настоящая тьма. Это было самое опасное время ночи, когда пауки-добытчики выходили из своих нор на охоту. Луис не мог позволить себе остановку.

По мере заката Ваала красное освещение становилось более глубоким. Ваалинда вскоре последовала за братом, и мир Луиса сделался рубиновым мраком, рассеиваемым Красным Шрамом и звездами. Как только на небе загорелся пульсирующий Криптус, ставший ориентиром, Луис уверенно пошел дальше, думая о воде. Потом он снова выпил собственную мочу.

Под ногами хрустела бескрайняя соль. Однообразная местность притупила бдительность. Ради забавы Луис принялся считать шаги и увлекся. Он не слышал погони, пока не стало поздно. Он фокусировался на биении сердца, счете шагов и лишь затем уловил новый звук.

Он остановился. Через миг шум тоже прекратился, множество невидимых ног замерло.

Ухватив крепче посох, Луис обернулся. Он ничего не видел во мраке.

Луис ощутил движение в свою сторону. Повернувшись вокруг своей оси, он взмахнул посохом и попал во что-то мягкое. Противник переместился, и он ударил снова.

Длинная конечность коснулась его колена, а он отбивался вслепую. Паук-добытчик ухватил Луиса за лодыжку, повалил на спину и прыгнул на грудь. Луис ударил посохом вдоль собственного тела, метя в голову существа, которая торчала из-под грудной клетки. Четыре зубчатых жвала шевелились в полудюйме от лица, кислота капала на щеку. Крича от ужаса и боли, Луис напрягся и сбросил паука, потом вскочил. Существо валялось на спине, грубая щетина скребла по земле, когда паук бился, пытаясь подняться. Луис вонзил посох между брюшными пластинами. Экзоскелет треснул, а Луис бил снова и снова, пока живот паука не лопнул и десять ног не скрючилось. Жвала еще пощелкали, а затем паук остался лежать неподвижно.

Луис тяжело дышал. Даже на таком близком расстоянии крапчатый бело-красный маскировочный окрас наука-добытчика делал его малозаметным. Луис зашел спереди, вогнал конец посоха в бронированную полость, которая прикрывала голову, и размозжил ее.

Соль вокруг паука намокла. Луис судорожно сглотнул. Он не мог использовать останки существа. В отличие от своих двоюродных братьев — скорпионов, паук был ядовит. Дрожа от возбуждения, Луис зашагал дальше, напрягая слух, чтобы не пропустить топот новых тварей.

Дни тянулись один за другим. Соль не кончалась. Днем Луис очищал мочу. Дистиллятор представлял конический мешок из грубого холста на проволочных ножках, установленный над двумя чашами. Моча стекала во внутреннюю, там она испарялась, соли оседали на конусе, а вода стекала по холсту во внешнюю. С каждым днем моча становилась все более темной и скудной, в конце концов во внешней чаше стали появляться лишь капли. Сначала Луис с сожалением соскабливал оставшийся после дистилляции толстый налет. Однако по мере того как шли дни и количество добытой воды падало, он делался апатичным, делая это по привычке. Он тщательно рассчитал порции воды, делая лишь несколько глотков в день. Он не мог сохранить то, что уходило через пот. Постепенно воды становилось все меньше, а потом она закончилась. Вскоре после этого моча тоже иссякла.