Данте

Данте сидел на краю, свесив ноги, удивляясь размерам и масштабам Аркс. Это была крепость, высеченная в горе, ее черные гладкие стены со множеством шлюзов и окон усеивали батареи и устремленные ввысь статуи. Меньшие пики вокруг Аркс переделали в редуты с огромными защитными лазерами на вершинах. Пустотные щиты, словно мыльный пузырь, охраняли ее, отделяя от пустыни. Сквозь слабый пурпурный блеск поля Данте видел дюны, убегающие вдаль под солнцем. Он искал в небе родной мир, но Ваал Секундус не взошел. Это вызвало в душе Данте глубокую грусть. Он глядел в трехсотметровую бездну и не ощущал ничего — ни ужаса, ни желания прыгнуть. Это была просто высота, измеряемое вертикальное расстояние, только и всего.

Он внимательно изучал Аркс Ангеликум, наслаждаясь горячим ветром пустыни. Пустотный щит добавлял к нему странный запах, но все-таки пропускал внутрь. Ветер дал понять Данте, что Ваал действительно был очень похож на свои спутники.

Дверь сначала приоткрылась, потом распахнулась. Улучшенные глаза Данте мгновенно приспособились к темноте за ней. Там стоял Малафаил. Капелланы — а их было много — никогда не снимали доспехи при братьях, но боевое облачение каждого было особым, по которому их и узнавали.

— Брат-неофит, подойди, — велел Малафаил.

Данте опустился перед ним на колени.

— Скажи мне то же, что и Кафаилу, Данте.

— Я рассказал ему про золотого воина, которого видел на Ваале Секундус, милорд.

Данте повторил историю, как ангел не дал ему умереть от жажды и как он снова увидел его во время Отсева Усталости.

— Это все?

— Да!

— Данте, ты можешь открыть мне сердце и разум без опаски, если говоришь правду.

— Я говорю правду, милорд!

Данте поднял глаза. Капеллан возложил тяжелую перчатку на его голову.

— Верю. Встань и иди за мной.

Данте следовал за огромной бронированной фигурой капеллана через высокие залы реклюзиама. На вершине цитадели находилась большая крестообразная комната. Четыре ее конца располагались внутри черепов на стенах. Внутреннее убранство повторяло то, что было снаружи, и стены казались полупрозрачными. В центре стоял большой алтарь под балдахином на высоте тридцать метров. Мимо прошел капеллан в сопровождении сервиторов, пускавших ароматный дым из кадил в спинах. Кроме них, там больше никого не было.

— Помнишь, мне пришлось казнить одного из неофитов в зале Саркофагов? — спросил Малафаил, и голос его эхом отдался в помещении.

— Да, милорд.

— Кафаил объяснил вам как следует, что существует опасность поддаться страсти нашего лорда, Великого Ангела?

— Да, милорд.

— Тот мальчик, которого я убил, впал в Черную Ярость во время трансформации. Это может случиться с любым из нас когда угодно после имплантации геносемени. Конечно, есть причины, и их можно избежать. Вот почему мы учим вас милосердию и искусству. И все же гнев еще никому без исключения не удавалось сдерживать вечно.

— Я понимаю, милорд.

— Я был близок к тому, чтобы казнить тебя, — поведал Малафаил.

— Почему?

— Во время всего процесса инсангвинации ты злился и колотил в саркофаг, выкрикивал имена древних монстров и героев. — Малафаил резко рассмеялся. — Твоя мощь была такова, что ты голыми руками разбил крышку устройства изнутри.

— Я ничего не помню.

— Ты и не можешь. Тебя охватила кровавая горячка. Некоторые в ордене думали, что ты станешь монстром. Другие утверждали — будешь великим воином. Но ты появился в прекрасном состоянии. Ни один претендент, судя по записям, не страдал так сильно и не вышел после такого живым, тем более в здравом уме.

— И что вы решили, милорд? Я не чувствую себя особенным.

— Ты мудр, раз не считаешь себя важным, неофит. Все, в чем я был уверен тогда: ты быстро погрузишься в безумие. Но сейчас я так думаю. Здесь.

Он подвел Данте к стене с медным блестящим изображением золотого воина.

— Это он! — узнал Данте.

— И ты никогда не видел его до своего видения в пустыне?

— Нет, милорд, клянусь. Только статуи ангелов в Селлтауне и Кемрендере, но ничего подобного. Кто он?

— Это Сангвинор, — ответил Малафаил, глубоко вздохнув. — Никто по-настоящему не знает, кто или что он. Знаем лишь, что в опасные времена он приходит ордену на помощь. Обстоятельства бывают настолько ужасными, что остается мало свидетелей. За девять тысячелетий нашей истории он появлялся так редко, что записи об этом лишь наполовину заполнили короткий манускрипт. Каждое появление фиксируется. Теперь из-за твоего видения возникает вопрос: должно ли добавить еще одну запись?

Малафаил уставился на неофита.

— Я верю тому, что видел, — сказал Данте.

Малафаил медлил, разглядывая его.

— Хочу показать тебе еще кое-что.

Они подошли к алтарю. В нише сбоку находился высокий латунный цилиндр, украшенный фигурами зверей и ангелов. Все они охотились друг на друга среди листвы чужого леса.

— Это Реликварий Амита, созданный основателем Расчленителей, одним из самых любимых сыновей Сангвиния. Наше братство не ограничивается одним орденом, помни об этом. Все потомки Сангвиния близки друг другу.

— Он прекрасен, — восхитился Данте.