Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Следует обратиться к Леопарди, чтобы найти столь же точное и глубокое определение динамики человеческого возрастания. Таким образом мы отбросим всякое подозрение в том, что это касается только священников и христиан: такова природа человека! И Леопарди, не христианин, материалист XVIII века, в моменты истинного прозрения пишет: «Невозможность удовлетвориться какой-либо единой земной вещью, ни даже всею землей целиком, осознание неизмеримой обширности пространства, бесконечности и бесчисленности миров и понимание того, что все мало и крохотно по сравнению с силами моей души. Представлять себе бесчисленные миры и бесконечную Вселенную и чувствовать, что наша душа и наше желание гораздо больше этой Вселенной; постоянно обвинять вещи в их недостаточности и ничтожности, мучиться от отсутствия, пустоты и поэтому от скуки кажется мне самым большим признаком величия и смирения, затаившихся в человеческой природе»[25].

Даже если мы представим себе целую Вселенную, бесконечное количество миров — все это мало и крохотно по сравнению с душой человека. Сам Леопарди называл скукой это чувство, которое навсегда вошло в сердце человека, в его внутренний мир, как «столп алмазный»[26]. Он называл «скукой» те моменты человеческой жизни, когда человек видит некий объект, пробуждающий в нем желание, но затем, когда он к нему устремляется и овладевает им, разочаровывается, поскольку этот предмет, хотя и пробудил желание, не способен удовлетворить его.

Именно так жили эти люди.

Нам трудно вставать поутру, смотреть в зеркало и задаваться такими вопросами, нам сложно поверить, что счастье и благо необходимы, а желание непреодолимо; нас не задевает желание любить и неумение любить, нам трудно вообразить горизонты истинной дружбы и вглядеться в многогранность жизни. А все потому, что люди страдают и умирают, и даже если не умирают, то уверены, что смертью пронизано абсолютно все. Сложно распознать в себе эту боль, драму и напряжение, сложно желать и искать нечто такое, что могло бы спасти нас от этой смерти, сковавшей все вокруг.

Это чувство, это сознание незнакомо нам, мы живем в мире, который утверждает обратное: «Оставь, все это чепуха, подумай о дне сегодняшнем, carpe diem — лови день, насладись тем, что ты сегодня принесешь домой».

Подумаем же о тех временах, когда для парня двадцати лет было абсолютно естественно, проснувшись утром, идти по своему городу, неся в сердце вопрос, и это помогало ему жить, заставляло чувствовать себя человеком, а не животным: «Ту пищу, для которой единственно я рожден». То же самое можно сказать словами Данте: «Вы созданы не для животной доли, / Но к доблести и к знанью рождены»[27] — вы родились, чтобы познать Истину! И даже больше! Не только для того, чтобы познать ее разумом, но чтобы повстречать ее и полюбить по-настоящему, чтобы обнять ее. Ведь если Истина существует, она придает форму всем отношениям, она является реализуемым благом. Более того, познав Истину, мы полюбим реальность, поскольку она есть вместилище Истины; тогда время может стать созидательным, положительным, и вы сможете почувствовать, что жизнь полезна — для себя и для истории.

Когда я говорю о «желании», я имею в виду три вещи.

Все они настолько укоренены в человеке, настолько неотделимы от его сущности, что их можно было бы назвать тремя измерениями личности, соотносящимися с тремя измерениями Личности Божественной.

Каковы эти три измерения? Три богословские добродетели, то есть добродетели Бога: вера, надежда и любовь. Вера — познание Истины, любовь — воплощение Истины в жизни, и надежда на то, что это воплощение окажет позитивное влияние на будущее.