Читаем Данте в русской культуре полностью

В облике Данте, каким тот представлялся внутреннему взору Карлейля, Блока привлекало противоречивое слияние суровости и сострадания. Недаром он еще в юности писал: «Мышление антитезами неудовлетворительно, пропадает очень много тонкостей» (V, 47). Читая Карлейля, он подчеркивал: «Кроткая эфирная душа смотрит на вас так сурово, непримиримо резко, нелюдимо, точно заточенная в толстую глыбу льда!»[842] Блок соглашался с Карлейлем, утверждавшим, что человек, не знающий суровости, не может знать также, что такое жалость[843]. В его внимании к этой стороне личности Данте было немало сокровенного, пережитого[844]. Замечание Карлейля (оно верифицируется терцинами «Комедии») «Я думаю, что если сердце мужчины питало в себе когда-либо жалость столь нежную, как жалость матери, так это было именно сердце Данте»[845] можно было сделать и по поводу Блока. Это подтверждает и дневниковая запись Андрея Белого. «Блок, – отмечал он, – последние годы перешел в категорию тех, кого я определяю, как „угрюмые люди“. Но „угрюмые люди“ не те, кто угрюм в своем ядре, а те, кто таят в себе как раз противоположное: в Блоке затаился нежный, ласковый, несколько беспомощный ребенок…»[846] Вероятно, в свидетели правоты Белого можно призвать всю жизнь и все творчество Александра Блока.

Творчество Данте служило для него внутренним каноном. В конце жизни, готовя последнее издание «Стихов о Прекрасной Даме», Блок намеревался по примеру «Vita Nuova» сопроводить стихотворения комментарием, поясняющим их ноуменальный смысл. Между этой книгой и поэмой «Двенадцать» лежал путь, который Блок начинал как пророк, обладатель сокровенного знания. Обращаясь к Л. Д. Менделеевой, он писал: «…глубокую тайну, мне одному ведомую, я ношу в себе один. Никто в мире о ней не знает. Не хочешь знать и ты. Но без тебя я не узнал бы этой тайны» (VIII, 246). Дантовский пафос этих слов раскрывается в их перекличке со стихами из «Песни Ада» с цитированным выше письмом. В этом стихотворении Блок писал:

Где спутник мой? О, где ты, Беатриче?Иду один, утратив правый путь.

Утрата ценностных ориентиров была, в частности, вызвана характером взаимоотношений с Менделеевой, не желающей оставаться предметом мистических переживаний. Для Блока наступила пора раздвоенности между «человеческой влюбленностью» и прозрением в земной женщине Лучезарной Подруги, которую однажды он назвал, пытаясь превратить онтологический миф в значащий символ, «жизнью прекрасной, свободной и светлой» (VI, 434). Раздвоенность повлекла за собой «падения» и «измены», знавший когда-то «нечто большее, чем искусство», уступил место художнику, открытому трагическим противоречиям. Началось нисхождение в ад. Отсылая читателя к словам Блока, высказанным им в программной статье «О современном состоянии русского символизма», «Искусство есть Ад», Вяч. Иванов объяснял инфернальные муки поэта внутренним разладом между «пророком» и «художником». Он свидетельствовал, что в сознании его единоверцев и единомышленников (младших символистов. – A.A.) «человек как носитель внутреннего опыта и всяческих познавательных и иных духовных достижений и художник – истолкователь человека – были не разделены или представлялись неразделенными, если же более или менее разделялись, то разделение это переживалось как душевный разлад и какое-то отступничество от вверенной им святыни. „„Были пророками, захотели стать поэтами“, – с упреком говорит о себе и своих товарищах, – писал Иванов, – Александр Блок“[847].

В 1917 г., после окончания работы над изданием трехтомника стихов, названного „Трилогией вочеловечивания“, Блок записал: „…утвердив себя как художник, я поплатился тем, что узаконил, констатировал середину жизни“, „Середина жизни“, явившаяся для Данте не только началом его запредельных странствий, но и констатацией греховности, заблуждений, обрела у Блока сложную многозначность. Она стала символом того этапа пути, на котором он „пал“, „изменил“ (VII, 163), не смог остаться Мастером, пророком, ощутив в некогда восторженном сердце „роковую пустоту“. В то же время „середина жизни“ означала у Блока итог человеческого и творческого пути, где „нет исхода“, „нет конца“, явленных и обещанных в юности Прекрасной Дамой. Через год он подготовил „Изборник“ своих стихов. Последнее стихотворение в книге заканчивалось вопросом, свидетельствующим о беспощадных сомнениях, о внутренних противоречиях, о распутье поэта. Отвечая на просьбу издателя сборника М. В. Сабашникова прислать фотографию, Блок сообщал: „Посылаю Вам портрет старый (1907 года), с тех пор я не снимался как следует, думаю, что он подходит, так как изображает автора как раз на середине того пути, который отмечен в книжке“ (VII, 348).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Английский язык с Шерлоком Холмсом. Собака Баскервилей
Английский язык с Шерлоком Холмсом. Собака Баскервилей

Английский язык с А. Конан Дойлем. Собака БаскервилейТекст адаптирован (без упрощения текста оригинала) по методу Ильи Франка: текст разбит на небольшие отрывки, каждый и который повторяется дважды: сначала идет английский текст с «подсказками» — с вкрапленным в него дословным русским переводом и лексико-грамматическим комментарием (то есть адаптированный), а затем — тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.Начинающие осваивать английский язык могут при этом читать сначала отрывок текста с подсказками, а затем тот же отрывок — без подсказок. Вы как бы учитесь плавать: сначала плывете с доской, потом без доски. Совершенствующие свой английский могут поступать наоборот: читать текст без подсказок, по мере необходимости подглядывая в подсказки.Запоминание слов и выражений происходит при этом за счет их повторяемости, без зубрежки.Кроме того, читатель привыкает к логике английского языка, начинает его «чувствовать».Этот метод избавляет вас от стресса первого этапа освоения языка — от механического поиска каждого слова в словаре и от бесплодного гадания, что же все-таки значит фраза, все слова из которой вы уже нашли.Пособие способствует эффективному освоению языка, может служить дополнением к учебникам по грамматике или к основным занятиям. Предназначено для студентов, для изучающих английский язык самостоятельно, а также для всех интересующихся английской культурой.Мультиязыковой проект Ильи Франка: www.franklang.ruОт редактора fb2. Есть два способа оформления транскрипции: UTF-LATIN и ASCII-IPA. Для корректного отображения UTF-LATIN необходимы полноценные юникодные шрифты, например, DejaVu или Arial Unicode MS. Если по каким либо причинам вас это не устраивает, то воспользуйтесь ASCII-IPA версией той же самой книги (отличается только кодированием транскрипции). Но это сопряженно с небольшими трудностями восприятия на начальном этапе. Более подробно об ASCII-IPA читайте в Интернете:http://alt-usage-english.org/ipa/ascii_ipa_combined.shtmlhttp://en.wikipedia.org/wiki/Kirshenbaum

Arthur Ignatius Conan Doyle , Артур Конан Дойль , Илья Михайлович Франк , Сергей Андреевский

Детективы / Языкознание, иностранные языки / Классические детективы / Языкознание / Образование и наука
Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье
Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Профессор Том Шиппи, один из самых авторитетных толкинистов современности, предлагает увлекательное исследование творчества Дж. Р. Р. Толкина. Он аргументирует, почему Толкин, несмотря на «несерьезность» жанра фэнтези, может претендовать на титул «автор века»; рассуждает, в чем секрет его мощного влияния на литературу, что служило для Профессора источником вдохновения и какую задачу он решал своими текстами; поясняет, в чем состоит «литературная функция» хоббитов и где проходит грань между мифом и реальностью, древними текстами и современной жизнью; а также довольно необычно интерпретирует связь толкиновского мира с христианством. Книга обещает интеллектуальное приключение, погружая в филологический, лингвистический, исторический контексты, при этом написана для широкого читателя.

Том Шиппи

Литературоведение / Языкознание / Образование и наука
Гендер и язык
Гендер и язык

В антологии представлены зарубежные труды по гендерной проблематике. имевшие широкий резонанс в языкознании и позволившие по-новому подойти к проблеме «Язык и пол» (книги Дж. Коатс и Д. Тайней), а также новые статьи методологического (Д. Камерон), обзорного (X. Коттхофф) и прикладного характера (Б. Барон). Разнообразные подходы к изучению гендера в языке и коммуникации, представленные в сборнике, позволяют читателю ознакомиться с наиболее значимыми трудами последних лет. а также проследил, эволюцию методологических взглядов в лингвистической гендерологин.Издание адресовано специалистам в области гендерных исследований, аспирантам и студентам, а также широкому кругу читателей, интересующихся гендерной проблематикой.

А. В. Кирилина , Алла Викторовна Кирилина , Антология , Дебора Таннен , Дженнифер Коатс

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука