Дантист живет этажом выше

— Я же говорил... Полчаса назад, — он вынул из нагрудного кармана золотые часы, — на крыльце перед собственной дверью. Открываю дверь. Смотрю: лежит газета, а в нее что-то завернуто. Мне газету «Северокавказская правда» всегда в почтовый ящик кладут. А тут она на полу, под ногами. Я взял. Чувствую — тяжесть. Развернул, А там, как сами видите, кастет и письмо.

— Вы кому-нибудь показывали свою находку?

— Что вы?! Я прямо бегом к вам. Даже извозчика искать не стал. Сразу к вам...

— Правильно поступили, — сказал Салтыков. — Я вас попрошу об этом случае пока никому ничего не рассказывать.

— Я понимаю. — Андрей Зотикович вытер платком вспотевший лоб: — Вы его поймаете?

— Не сомневайтесь.

После ухода Попова Салтыков позвонил в Компом и попросил к телефону Глотова Федора Максимовича. Ответили, что его нет на работе. На вопрос: «И давно?», поколебавшись, объяснили: «Второй день». Тогда Салтыков выяснил номер телефона начальника отдела кадров и договорился о встрече. Через двадцать минут он был в Компоме. Смотрел личное дело Глотова.

В час дня встретился с Каировым в шашлычной Лаидзе.

Каиров подбросил на ладони кастет, потом внимательно прочитал письмо.

«Андрей Зотикович!

Я знаю, что вы не очень любили своего брата Вадима. Тем не менее родная кровь — всегда родная кровь. Поэтому, прежде чем исчезнуть, я хочу признаться вам, что убил вашего брата Вадима по причине ревности, из-за любви к Татьяне Шелепневой, с которой ваш брат имел связь долгое время. Убил вот этим самым кастетом, что будет приложен к письму. Меня уже вызывали в уголовный розыск. Второго вызова я ждать не намерен. Поэтому покидаю Северокавказск и края эти навсегда. Россия, она большая.

Ф е д о р  Г л о т о в».

— Почерк его? — спросил Каиров.

— Похож, — сказал Салтыков, протягивая Каирову лист бумаги. — Я изъял из личного дела Глотова автобиографию.

Каиров присвистнул, прочитав документ:

— На экспертизу! У Глотова начальное образование. В автобиографии семь ошибок. В письме — ни одной.

— Здесь слова простые, — заметил Салтыков.

— А слог? Тем не менее... Я хочу признаться... Имел связь. После начальной школы так не пишут.

— Идентификацию почерка можно сделать только в Ростове. На это уйдет не меньше недели.

— Я позвоню Боровицкому. Попрошу ускорить... Вызовите Шелепневу. Поговорите с ней тщательно. Если Глотов убил из-за нее человека, он не мог бы расстаться с ней просто так. Исчезнуть... Это надо сделать сегодня. По крайней мере завтра... Там, в протоколе, фигурирует старушка, которая убирала в доме братьев.

— Такмазян?

— Да, Такмазян. Побеседуйте с ней. Старые люди, они наблюдательные.

4

Старушка двигалась и говорила с бойкостью подростка. Махала руками, вскакивала со стула. Салтыкову уже несколько раз приходилось просить ее сесть и говорить тише.

Это была та самая Такмазян, о которой напомнил Салтыкову Каиров. Она жила рядом с домом убитого завхоза. Имела ключи от дома, потому что по понедельникам и четвергам производила в комнатах уборку, за что получала десять рублей в месяц.

— Зотикович называл меня тетя Айша. Тетя Айша, на тебе конфет! На тебе ключи!.. Тетя Айша, вот билет в кино. А зачем мне кино, я его боюсь... Хороший был человек Вадим Зотикович... А вот брат его Андрей — свинья. Грязный, все тряпки в проявителе... Доброго слова не скажет. Нос кверху... Плохой человек!

— Айша Давыдовна! — Старушка обтирала губы платком, и Салтыкову наконец удалось задать вопрос: — Какие отношения были между братьями?

— Отношения? Были отношения. Один брат, второй брат...

— Я спрашиваю, какие были отношения? Хорошие, плохие?

— Плохие, плохие! — зачастила старушка. — Совсем плохие. Ругались братья. Убить грозили.

— Кто грозил? — насторожился Салтыков.

— Вадим Зотикович грозил. И Андрей грозил. Убью, зарежу. Голову оторву.

— Часто такое случалось?

— Вечером случалось. Вечером...

— Каждый вечер?

— Каждый вечер, каждый вечер, — убежденно говорила старушка. — И утром тоже случалось, и днем случалось... Всегда случалось. Со стол ростом были, уже дрались.

— Понятно. Спасибо.

— Что «спасибо»? У меня три внука. Только ходить научились, уже дерутся.

— Да-да! — улыбнулся Салтыков. — Айша Давыдовна, еще один вопрос.

— Спрашивай сколько хочешь. На все отвечу, — заверила старушка, моргая черными мохнатыми ресницами.

— Последнее время перед убийством не встречались вам в доме Попова какие-нибудь незнакомые люди?