Дантисты тоже плачут

– Есть улики, и весьма серьезные. И правда, следует идти к полковнику!

С этими словами я встала и быстрым шагом вылетела из кабинета.

К ужину неожиданно приехала Ева. Девочка принесла очередное задание по французскому. Пришлось заниматься почти до десяти. Дома практически никого не было, и мы сели ужинать вчетвером: Кеша, Зайка, Ева и я. Остальные отказались пить чай на ночь и разошлись по спальням. Я же в особенности хорошо засыпаю после чашки кофе. Было уже поздно, и я предложила Еве остаться на ночь.

Ароматный черный кофе почему-то показался особенно горьким, и я насыпала в чашку еще две ложечки сахара. Размешала и с наслаждением выпила. Слегка закружилась голова. Минут через десять глаза стали слипаться, рот раздирала зевота. Погрешив на магнитную бурю и связанные с ней скачки давления, я попрощалась с Евой и пошла спать.

В спальне на кровати самозабвенно дрых под одеялом Федор Иванович. Последнее время мопс полюбил спать со мной, причем делал он это весьма оригинально. Стоило уютно устроиться на животе и смежить веки, как Хучик, напряженно сопя, влезал с головой под одеяло и сворачивался тугим клубочком на антифасаде. Сбросить спящего мопса непросто. Подкинутый в воздух, он меланхолично шлепался на прежнее место, спихнутый ударом в бок – упорно лез назад. Стоило жертве повернуться на спину, как Федор Иванович оказывался на животе. Вот и сегодня, не успела я блаженно закрыть глаза, как на моем заду принялся устраиваться мопс. Бороться с ним сил не было, спать хотелось смертельно.

Я проснулась от дикого собачьего визга и ощущения укуса. Зажгла свет и обнаружила пытающуюся убежать из комнаты Еву. Девочка почти выскочила в коридор, но столкнулась с прибежавшей на визг из соседней комнаты Машей.

– Что случилось? – недоуменно спросила дочь.

– Не знаю, – ответила я, откидывая одеяло.

Хучик вел себя странно. Беспрестанно визжа, собачка пыталась сесть, но задние лапки не слушались, висели как перебитые.

– Господи, – выдохнула прибежавшая на шум Зайка. – Кешка, смотри, его парализовало.

Наташка взяла на руки замолчавшего Хуча.

– А это что? – спросила Кока, наклоняясь.

В руках у женщины заблестел шприц.

– Мать, – строго сказал Аркадий, – что колешь?

– Ничего, никакого шприца в спальне не было.

– Где Ева? – неожиданно поинтересовалась Маня и выбежала в коридор.

– Черт-те что, – резюмировала Наташка, и тут снизу послышались звуки драки и крики. Мы гурьбой кинулись в холл. У входной двери боролись девочки: одетая в пальто Ева и Маня в пижаме. Более толстая и сильная Машка явно побеждала. Она села верхом на противницу и кричала:

– А ну, говори, зачем полезла ночью со шприцем в мамину спальню!

– Маня, прекрати, – сказал Аркадий.

– Нет уж, – возразила сестрица, слезая с Евы, – пусть сначала объяснится.

– Никуда я не лезла, – угрюмо пробормотала Ева, поднимаясь с пола, – услышала собачий визг и прибежала.

– Ты убегала из комнаты, а не вбегала в нее, – заметила я.

– И почему собралась ночью выйти на улицу? – медленно протянула Зайка.

– В колледж боялась опоздать, – огрызнулась Ева.

– В пять утра? – изумилась Наташка. – Ну-ка быстро рассказывай правду.

– Сейчас, – пробормотала Ева и, рванув на себя дверь, выбежала вон.

Мы полетели за ней. Впереди неслась в развевающейся ночной рубашке Наташка, за ней топала Маруся, следом за ними бежали Кока и Зайка – обе в красных халатах, последними плелись мы с Аркадием – сын с палкой, я на подгибающихся ногах. Почему-то меня сильно тошнило. Когда лидирующая группа преследователей вылетела на шоссе, мы, отстав окончательно, остановились.

– Бред, – резюмировал Кешка, – семья психов.

Тут послышались вопли, и мы увидели приближающихся домашних, волочивших пойманную Еву. Через секунду все ввалились в холл, замерзшие и злые. Кока потеряла тапки, Зайка разорвала халат. И все без исключения грязные как черти.

– Ну, – весьма невежливо толкая Еву перед собой в столовую, шипела Наташка, – ну, колись, зачем к Дашке в спальню лезла.

– Отстаньте, – неожиданно заорала в ответ девочка, – отстаньте, ублюдки, всех вас тоже убью, сволочи!

Она затопала ногами, замотала головой. С улицы послышался вой полицейской сирены, визг тормозов.

– Кто вызвал милицию? – недоуменно спросила Маня.

– Я, – послышался голос из темноты.

И мы с удивлением обнаружили в углу столовой на диване Левку и Терезу в халатах. Но продолжить разговор не удалось – в комнату влетели ажаны. Я побежала звонить Александру Михайловичу домой. Пока старший патрульный оформлял протокол, прибыли полковник, Женя и врач. При виде столь высокого начальства милиционеры стушевались, и Александр Михайлович моментально взял дело в свои руки. Сначала велел одному из патрульных отвести Еву в машину и стеречь ее там. Потом взял шприц и, отдавая его Жене, сказал:

– Скорей всего куча отпечатков, и все ненужные. Кто из вас трогал это?

– Я, – сказали Аркадий, Кока и Маня разом.

Женя хмыкнул и вытащил из чемодана коробку с краской:

– Придется взять у всех отпечатки пальцев.

– Рассказывайте, – велел Александр Михайлович.