Дантон

Дантон. Я шел на любые преступления ради Свободы. Я брался за самые страшные дела, которые отпугивали лицемеров. Я всем пожертвовал для Революции и вижу теперь, что напрасно. Эта девка меня обманула; сегодня она отреклась от меня, завтра отречется от Робеспьера; она отдастся первому попавшемуся проходимцу, который залезет к ней в постель. Ну что ж! Я не жалею. Я люблю ее, я счастлив тем, что обесчестил себя ради нее. Мне жаль тех бедных малых, которых Свобода так и не приласкала. Кто хоть раз поцеловал эту дивную тварь, тому и умереть можно: он жил. (Уходит вместе с Филиппо.)

Фукье-Тенвиль. Считаю, что присяжные могут признать судебное разбирательство оконченным.

Председатель. Присяжные удаляются на совещание.

Присяжные уходят.

Народ настроен мрачно, волнуется, колеблется. Снаружи доносятся голос Дантона и гневные крики толпы. Публика теснится к окнам. Некоторые из членов трибунала тоже подходят и смотрят. Люди, находящиеся в зале суда, подхватывают слова, долетающие снаружи, сначала вполголоса, потом все громче.

Писец(выглянув в окно). Вон они, выходят!

Народ(вокруг него, теснится к окну). Где? Где?..

Писец. Демулен воет, отбивается.

Девушка. Бедняжка! Он помешался. Одежда на нем разорвана, грудь голая!

Писец. Дантон говорит.

Народ. Слушайте.

Снаружи доносится голос Дантона.

Народ(на улице). Да здравствует Дантон! Фукье — на фонарь!

Народ(в зале, повторяет). Да здравствует Дантон, смерть Фукье!

Фукье. Начинается мятеж. Нас могут разорвать в клочки.

Вадье. Нельзя допустить, чтобы эти крики повлияли на умонастроение присяжных. Пойдем туда, надо им все объяснить.

Вадье и Фукье уходят в комнату присяжных. Толпа выражает им свое возмущение.

Та часть толпы, которая далеко от окна. Так нельзя, Вадье! Вадье, это несправедливо! Так не судят!

Другие(у окна, продолжают смотреть).

Писец. Бегут за повозкой. Машут шляпами.

Толпа. А-а-а! А-а-а!

Писец. Жандарма сбросили с лошади!

Толпа. Браво! Их нельзя казнить!.. Других — как хотят, но не Дантона! Свободу Дантону! Свободу Дантону!

Оглушительные крики в зале и на улице.

Председатель(оторопев). Граждане!.. Неприкосновенность суда... уважение к правосудию...

Рев толпы заглушает его голос.

Толпа. Дантона! Освободите нам Дантона!

Председатель. Мы в западне. Они здесь не оставят камня на камне. (Пятится к двери, хватается за ручку).

Толпа в ярости ломает скамьи, врывается на возвышение, угрожает трибуналу смертью.

Толпа. Дантона!.. Комитет истребляет патриотов! Смерть Комитету!

Входит Сен-Жюст. Народ в испуге мгновенно смолкает.

Народ. Сен-Жюст!.. Сен-Жюст!..

По толпе пробегает дрожь. Молодой человек, кричавший: «Свободу Дантону!» — останавливается на полуслове и так и остается с полуоткрытым ртом. Сен-Жюст смотрит на толпу холодным, суровым, пристальным взглядом. Толпа отступает. Несколько секунд длится гробовое молчание. Затем ропот слышится снова, но уже не такой громкий.

Женщина. Сен-Жюст! Освободи Дантона!

Несколько голосов. Помиловать Дантона!

Ропот.

Вадье(вошел вместе с Сен-Жюстом; воспользовавшись минутным затишьем). Граждане! Продовольственная комиссия республики...

Толпа шикает на тех, кто продолжает разговаривать.

Голоса. Да будет вам!.. Тише!

Вадье(продолжает). ...доводит до вашего сведения, что сегодня вечером в порт Берси прибывает караван судов с мукою и топливом.

Поднимается невероятный шум.

Гул голосов. Пропусти!

— Куда лезешь?

— Я спешу!

— А мне, что ли, не к спеху?

— Подождешь!

— Пошел к черту!

— Скорей!

— Погоди, я хочу дождаться конца.

Два старых буржуа. Мы — потихоньку, пусть они себе орут.