Дантов клуб

– Отчего же он пришел в такое отчаяние, что даже покончил с собой, шеф Куртц? – спросил Ричард Хили.

Отличный вопрос, подумал Куртц, однако он не желал этого показывать.

– Мне не передать, сколь многие из найденных на улицах утверждают, будто их преследуют демоны; при том они сообщают описания своих обидчиков, включая рога.

Миссис Хили подалась вперед и сощурилась.

– Шеф Куртц, где ваш возничий? Куртц поманил из прихожей Рея.

– Мадам, позвольте представить вам патрульного Николаса Рея. Вы просили взять его с собой, поскольку он видел человека, погибшего на том дознании.

– Офицер полиции – негр? – с видимым неудобством спросила вдова.

– В действительности мулат, мадам, – с гордостью доложил Савадж. – Патрульный Рей первый в штате. Первый в Новой Англии, можно сказать. – Он протянул руку, и Рею пришлось ее пожать.

Миссис Хили с натугой вывернула голову и вытянула шею, дабы удовлетворительно рассмотреть мулата.

– Вы тот самый офицер, что был в ответе за бродягу – того, который погиб?

Рей кивнул.

– Скажите мне тогда, офицер. Что, по вашему разумению, вынудило его это сделать?

Глядя на Рея, шеф Куртц нервно кашлянул.

– Я не могу утверждать определенно, мадам, – честно отвечал Рей. – Я не могу утверждать, что он понимал либо отдавал себе отчет в опасности своего физического состояния.

– Он говорил с вами? – спросил Роланд.

– Да, мистер Хили. То бишь пытался. Но, боюсь, его шепот невозможно осмыслить, – сказал Рей.

– Ха! Вы не в состоянии выяснить, что за бездельник умер у вас на руках! Может, и вы полагаете, будто мой муж заслужил такой ужасный конец, шеф Куртц!

– Я? – Куртц беспомощно оглянулся на Саваджа. – Мадам!

– Я больная женщина, видит Бог, но я не позволю водить себя за нос! Вы считаете нас порочными глупцами и желаете нам попасть в ад!

– Мадам! – Савадж повторил вслед за шефом.

– Я не доставлю вам удовольствия увидеть на этом свете мою смерть, шеф Куртц! Ни вам, ни вашему неблагодарному ниггеру! Мой муж делал все, что в его силах, нам нечего стыдиться! – Компрессы рухнули на пол, а вдова принялась царапать себе шею. Это новое насилие отозвалось на коже свежими ранами и красными полосами. Вдова Хили рвала шею, ногти вгрызались в плоть, выцарапывая грозди невидимых насекомых, кои таились в расселинах ее разума.

Сыновья повскакивали с кресел, но смогли всего лишь отшатнуться к дверям, куда также беспомощно пятились Куртц и Савадж, точно вдова могла в любой момент вспыхнуть пламенем.

В следующий миг Рей спокойно шагнул к кровати.

– Мадам Хили. – От этого царапанья шлейки ее ночной сорочки свесились с плеч. Дотянувшись до лампы, Рей прикрутил фитиль, так что теперь был виден один лишь силуэт вдовы. – Мадам, я хочу, чтобы вы знали: однажды ваш муж помог мне.

Она притихла.

У дверей Куртц и Савадж обменялись удивленными взглядами. Рей говорил слишком тихо, и с другого конца комнаты они не могли разобрать всех слов, а потому боялись, как бы вдова в своем безумии опять что-либо не выкинула. Но видно было даже в темноте, как спокойна становилась она, как тиха и задумчива, несмотря на тяжелое дыхание.

– Расскажите, пожалуйста, – попросила она.

– Еще ребенком женщина из Виргинии привезла меня на праздник в Бостон. Аболиционисты забрали меня у нее и привели к верховному судье. Верховный судья объявил, что по закону раб, пересекший границу свободного штата, получает свободу. Он поручил меня заботам цветного кузнеца Рея и его семьи.

– Тогда нас еще не погубил этот проклятый Закон о беглых рабах. – Веки миссис Хили захлопнулись, она вздохнула, рот страдальчески изогнулся. – Я знаю, что думают друзья из вашей расы, – все из-за мальчика, из-за Симса. Верховный судья не позволял мне являться на заседания, но тогда я пошла – слишком много было разговоров. Симс был похож на вас, красавец негр, только темнее – как чернота в людских душах. Верховный судья не отослал бы его назад, когда б его не вынудили. У него не было выбора, поймите. Но вам он дал родных. Семью, в коей вы были счастливы.

Рей кивнул.

– Почему ошибки заглаживаются лишь последствиями? Почему их нельзя исправить тем, что было прежде? Это так тяжело. Так тяжело.

К вдове вернулось некоторое здравомыслие, она теперь знала, что необходимо сделать, когда офицеры уйдут. Но от Рея ей требовалось еще одно.

– Умоляю, скажите, он говорил с вами, когда вы были ребенком? Судья Хили так любил разговаривать с детьми – более, чем со взрослыми. – Она вспомнила Хили и их собственных детей.

– Он спросил меня, хочу ли я остаться здесь, миссис Хили, прежде чем подписал распоряжение. Он сказал, что в Бостоне меня никто не тронет, но я должен решить сам: бостонец отвечает за себя, но также и за город, в ином случае я навсегда останусь изгоем. Он сказал мне, что когда люди Бостона предстают перед жемчужными вратами, ангелы предупреждают их: «Вам здесь не понравится, ибо сие не Бостон».