Данвичский роман

...Будь Одним из Верующих, и услышишь Их Голоса из глубин под Землёй и среди Каменных Мест Благоговения, где ты произнесёшь посвящённые слова, и да услышат тебя высоко с Небес, если сочтут достойным их почтения. Слушай! Йог-Сотот будет твоим ключом, и для тебя, если будешь достаточно Верующим, конечно, Йог-Сотот улыбнётся тебе...

Стойкий путешественник, храни свою веру, ибо на этой странице откроется секрет - да! Дхо и Дхо-Хна!

Что-то загадочное в предложениях и их причудливых крылатых буквах вызвало в мозгу Сэри ощущение, напоминающее вкус, оставшийся у неё во рту несколько лет назад, когда один мужчина проезжал через город (Харли Уоррен, он назвал себя так и сказал, что был с юга) и заплатил ей полдоллара за то, чтобы она лизала его анус, пока он мастурбировал.

«Фу...»

Она сразу закрыла ужасную книгу и отвернулась.

Упоминания на странице голосов из «глубин под землёй» и «каменных мест благоговения» беспокоили её больше всего.

Затем её глаза осмотрели высокий замысловатый стол, который был больше любого из тех, которые она когда-либо видела. На нём лежала газета - «Расшифровка стенограммы Эйлсбери» - что-то вроде художественного журнала, журнал «Домашнее варево», датированный февралём 1922 года, отраслевой журнал за январь 1928 года под названием «Фонд Натаниэля Дерби Пикмана», в котором сообщалось о предстоящей экспедиции в Антарктиду, место, о котором Сэри никогда не слышала; плюс менее заметные диковинки в виде брошюр, полосок рукописных заметок и погашенных марок, включая марку за двадцать четыре цента с изображением перевёрнутого самолёта. Сэри слышала об этих невероятных летающих машинах, но никогда их не видела. Были ли они предназначены для полёта вверх ногами? Но ещё больше странных бумаг с неразборчивым текстом лежало вверху более упорядоченным образом. Когда она невинно открыла один из его миниатюрных ящиков, она покосилась на небольшую банку, к крышке которой была прикреплена верёвка; с верёвки свисал кусок какого-то тёмного металла, а на банке была нацарапана надпись А. БИРС. Позади неё была обнаружена вторая банка с надписью Т.О.М. Она открыла ещё один ящик, но сразу же закрыла его, тяжело вздохнув, потому что в нём было что-то вроде глаз и носовой полости пожелтевшего черепа. Нет, она больше не будет открывать ящики! И всё же письменный стол и весь этот гордиев узел держали её завороженной на месте. Все эти прорези для писем... и письма были почти во всех! Это были письма, которые писал Уилбур? Если так, то перспектива казалась необычной, поскольку Уилбур не производил на неё впечатление человека с большим кругом общения. Скорее всего, это были старые семейные письма. Её любопытство было совершенно невинным, когда её пальцы вытащили несколько конвертов...

«Хорошо, я всего лишь...»

Сэри ошибалась: у великана, спасшего её сегодня, действительно было с кем переписываться, поскольку все письма были адресованы Уилбуру Уэйтли из деревни Данвич, некоторые датировались 1920 годом. Сэри знала, что её любопытство может слишком далеко её завести. Она вынула послания из прорезей и прочитала их адреса. Но какой вред может быть в том, чтобы посмотреть, кто их отправил?

Её глаза сразу же сузились. Два письма были из Мискатоникского университета в Аркхэме, городка, о котором Сэри слышала и знала, что он находится недалеко. Ещё одно письмо от человека из Кингстона, штат Нью-Йорк, по имени Алонзо Тайпер; другое - от Роберта Блэйка из места под названием Висконсин; и ещё одно от кого-то здесь, в Данвиче, по имени Септимус Бишоп. Она никогда не слышала об этом последнем человеке, хотя знала многих по фамилии Бишоп здесь. Её бровь вскинулась, когда она прочитала следующий обратный адрес: Иннсмут, от человека по имени Марш. Сэри узнала этот город, потому что это был единственный город, в котором она когда-либо побывала за пределами Данвича; мать однажды отвезла её туда, чтобы навестить друга, с которым она - её мать - выросла. На следующем письме не было никакого обратного адреса, а только надпись: Церковь Звёздной Мудрости.

Так что казалось, что это вздор и ничто иное не станет наградой её любопытства.

«Я лучше позанимаюсь своими делами, - подумала она. - Думаю, я прогуляюсь снаружи».