ДАО Алибаба. Как байт за байтом строилась империя

В 1985 году отца пригласили выступить с докладом на первой в Китае международной офтальмологической конференции в южном городе Гуанчжоу. Я учился в шестом классе, а конференция пришлась на зимние каникулы, и он предложил поехать вместе. Я ухватился за эту возможность, тем более что после мероприятия мы собирались посетить деревню, из которой папа был родом.

Когда конференция подошла к концу, мы сели в арендованный автомобиль и отправились из сверкающего современного города Гуанчжоу в сельскую местность, в деревню Тайшань, где родился мой дед по отцовской линии. Волнение все больше охватывало меня: это было путешествие в прошлое – мы отправились в совсем другой Китай, кардинально отличающийся от того, который встретился нам в конференц-залах отеля. Шоссе в конце концов сменилось ухабистой грунтовой дорогой, заполненной нескончаемым потоком потрепанных машин, перегруженных мотоциклов и велосипедов. Я впервые увидел трехколесные рикши[5], большинство из которых приводилось в движение натужно хрипящими двигателями и кренилось под огромными грудами вещей: туго набитых сумок и даже клеток с кудахчущими курами.

Когда мы наконец въехали на улицы Тайшани, нас встретили родственники. Мы переходили вслед за старейшиной семьи от одного небольшого дома к другому, и он знакомил нас с улыбающимися родными и соседями. Папа, в детстве выучивший местный диалект китайского, приветливо беседовал с ними, а я мало что понимал и потому молчал.

Позже, когда мы гуляли по деревне, я впервые познакомился с сельским Китаем. Это был совершенно новый для меня мир. Впервые я вышел так далеко за пределы привычной для себя среды американского среднего класса. По пыльным и неровным грунтовым дорогам бродили бездомные собаки, а повсюду вокруг были рисовые поля, где тяжело трудились жители деревни, чтобы прокормить свои семьи. Под послеполуденным солнцем играли мальчики и девочки, одетые в рваные свитеры и штаны, которые они получили по наследству от старших. Это не укладывалось в моем юном сознании, и я задавался вопросом, как можно улучшить эти, на мой взгляд, крайне скромные условия жизни.

Несмотря на разительный контраст с тем, к чему я привык, в лицах этих мальчиков и девочек я видел своих двоюродных братьев и сестер из Калифорнии. Я представлял, что сам играю среди деревенских детей, и воображал, каким могло бы оказаться мое детство, если бы мой дед так и не набрался смелости и не отправился в Америку несколько десятилетий назад.

Я впервые удивился многообразию мира, задумался о судьбе и теперь боролся с противоречивыми чувствами. Я одновременно ощущал себя и принадлежащим этой реальности, и чужим в ней. В тот миг ко мне пришло осознание: я мало что могу понять в их жизни, мне не под силу сравнить их с собой. И я пообещал себе это изменить.

Тогда, в деревне, я решил, что однажды вернусь в Китай.

Бизнес как инструмент социальных перемен

Когда пришло время решать, куда поступать после школы, мой выбор пал на Суортморский колледж неподалеку от Филадельфии. Я по-прежнему был уверен, что, как и отец, стану врачом, и совмещал подготовительные медицинские курсы и изучение литературы с курсами по истории Китая и китайскому языку. После первого посещения родной деревни я начал учить китайский дома, в Пало-Альто, что стало первым шагом к свободному владению им. В колледже я взял за правило ездить в Китай на летние каникулы в качестве не только студента-лингвиста Пекинского университета, но и бесплатного преподавателя английского в провинции Юньнань.

Приближался выпуск из колледжа, мне не терпелось повидать мир, и я решил, что еще не готов приступить к изучению медицины. Один из преподавателей китайского, размышляя о том, чем еще я мог бы заняться, предложил мне подать заявку на годичную программу в Хопкинс-Нанкинском центре. Это было учебное заведение под совместным управлением Школы перспективных международных исследований Университета Джонса Хопкинса и Нанкинского университета. Без единого сомнения я согласился и сделал это первоочередной задачей.

Когда осенью 1996 года я переехал в Нанкин, у меня уже был план. Я решил изучать доступность здравоохранения в Китае, ведь это отвечало моему стремлению работать врачом в развивающихся странах. По моим ощущениям, так я обеспечил бы себе надежную карьерную траекторию, а также смог бы удовлетворить свое сильное желание внести личный вклад в общее благо, улучшить состояние здоровья бедных людей и их семей. В Китае, как мне казалось, я мог наилучшим образом реализовать свое стремление помогать не только отдельным людям, но и целым сообществам, а еще узнать, как улучшение здравоохранения способно повысить общий уровень жизни. На примере Китая у меня также была бы возможность понаблюдать за тем, как эта модель развития реализуется в развивающейся стране.